Республика ШКИД. Леонид Пантелеев

вон!

      Новички робко топтались на месте и скулили:

      – Не пхайся! Местов много. Вокзал некупленный, где хотим, там и стоим!

      Поезд пришел. Началась давка. Саночники наперли, яростно вырывали из рук ошалевших пассажиров мешки.

      – Прикажете отвезти, земляк?

      – Вот санки заграничные!

      – За полтора фунта на Петроградскую сторону!

      Гришка, волоча за собой санки, тоже уцепился было за сундук какой-то бабы и робко предложил:

      – Куда прикажете, гражданка?

      Но гражданка, не поняв Гришку, жалобно заголосила:

      – Ах, паскуда! Караул! Сундук тянут!

      Гришка, смущенный таким оборотом дела, выпустил сундук. Через мгновение он увидел, как тем же сундуком завладел какой-то верзила, с привычной сноровкой уговаривавший перепуганную старуху:

      – Вы не волнуйтесь, гражданочка. Свезем в лучшем виде, прямо как на лихачах!

      Становилось тише. Уже «лошадки» разъехались по всем направлениям, а Гришка все стоял и ждал. Остались только он да две старушонки с детскими саночками. На заработок не было уже никакой надежды, но домой ехать с пустыми руками не хотелось.

      Вдруг из вокзала вышел мужик, огляделся и гаркнул:

      – Эй, совецкие!

      – Есть, батюшка, – прошамкали старушки.

      – Пожалуйте, гражданин, – тихо проговорил Гришка.

      Мужик оглядел трех саночников и с сомнением пробормотал:

      – Да нешто вам свезти?

      Потом выбрал Гришку и стал выносить мешки, туго набитые картошкой. Гришка испугался. Его сани покряхтывали от тяжести. Ужо некуда было класть, а мужик все носил. Гришка хотел было отказаться, но потом с отчаянием решил:

      – Эх, была не была, вывезу!

      И повез. Везти нужно было далеко, за заставу. Гришка весь вымок от пота, руки его немели, веревка резала грудь, а он все вез. Вечером он, разбитый, пришел домой и принес с собой целых три фунта черного, каленого, смешанного с овсом хлеба. Заработок был по тем временам крупный, но зато и последний. Гришка надорвался.

      Дело обернулось совсем плохо. Дома не было даже хлеба, а Гришке нужны были деньги. Он курил и любил лакомиться лепешками с салом на толкучке. Потихоньку стал он воровать из дома вещи: то бабушкину золотую монету, то кофейник.

      Потом как-то сразу все открылось. Терпение родительницы лопнуло, и мать, побегав неделю, отвезла Гришку за город в детскую трудовую колонию.

      Колония помещалась в монастыре. Тут же в монастыре было и кладбище.

      Голодно было, но весело. Полюбил Гришка товарищей, полюбил могилки и совсем было забыл дом, как вдруг разразилось новое несчастье.

      К городу подступали белые.

      Шли войска, тянулись обозы, артиллерия. Рассыпалась колония по огородам, и, пользуясь случаем, запасались воспитанники картошкой, капустой, редькой и прочей зеленью.

      Тут Гришка, под наплывом чувств, вдруг вспомнил родных и начал снабжать их краденой снедью.

      Тревожно было в городе. Ухали совсем близко орудия, и стекла