Образы и мифы Цветаевой. Издание второе, исправленное. Елена Айзенштейн

сделала помету: «Мы, поэты, просыпаясь – засыпаем!», повторив определение творчества состоянием сновидения72.

      Ощущения в четвертом воздухе мучительны и подобны укусу пчелы или шмеля. Вариант в черновике: «Ледяные жальца / укус без зуда…73» – напоминает читателю эпизод поэмы «Молодец», где шмелем вьется Молодец, а Маруся расстается с жизнью. В окончательном тексте «Поэмы Воздуха»: «Как жальцем – / В боль – уже на убыль». Можно предположить, Цветаева вспоминала больного умирающего Г. Гейне и его последние стихи к Мушке:

      Тебя мой дух заворожил,

      И, чем горел я, чем я жил,

      Тем жить и тем гореть должна ты,

      Его дыханием объята.

      …………….

      В могилу лег я – плотью тлеть,

      Но дух мой будет жить и впредь;

      Он бдит, как нечисть домовая,

      В твоем сердечке, дорогая.

      …………….

      Везде, куда ты полетишь,

      Ты дух мой в сердце повлачишь,

      И жить должна ты, чем я жил,

      Тебя мой дух заворожил74, —

      У Гейне мысль о том, что он останется «домовым» в сердце своей подруги и будет летать с ней повсюду – у Цветаевой в поэме сначала образ «жальца» подобие жала (змеи? шмеля? мушки?), а затем обыгрыванье фразеологизма «сквозь пальцы» в метафоре: «Редью, как сквозь пальцы / Сердца». Болевое ощущение в этом воздухе связано с отбором душ, похожем на отсеиванье неподходящих слов. Душа пропускается через цедкое творческое сито. Отсюда – воспоминание о гениях – Гейне, Гёте и Рильке. В тетради – первоначальный вариант, построенный на игре слов: Рай – Райнер. Полет в новый пласт неба похож на отбор поэтом необходимых слов во время работы над стихом: «Цедок, цедче глаза / ^{Райнерова} / _{Вольфгангова>,} слуха / Райнерова»75. В окончательном тексте:

      Цедок, цедче сита76

      Творческого (влажен —

      Ил, бессмертье – сухо).

      Цедок, цедче глаза

      Гётевского, слуха

      Рильковского… (Шепчет

      Бог, своей – страшася

      Мощи…)

      Цедкость воздуха сравнивается со Страшным Судом. Горный пейзаж – торжество Высоты, свободы дыхания, красоты, особых звуковых эффектов:

      По расщелинам

      Сим – ни вол, ни плуг.

      – Землеотлучение.

      Пятый воздух – звук.

      Так через полное отрицание рождающей почвы, через образ звучащего пространства Цветаева сразу переходит к описанию пятого гудкого воздуха.

      Глава седьмая. Пятый воздух – звук

      В рабочих записях к поэме читаем: «Даны: гуща ^{ливкость}/ _{<нрзбр.>} редь. Теперь: гудкость. Затем (или вместе нарастание: пустоты <)>, наводнения музыкой (паузу как Музыку (пульс))»77. Таким образом, в пятом воздухе душа слышит гудение, а в шестом – музыку. «Гудкость» воздуха изображается через незвуковые метафоры: гудкость того света гудче «года нового» –

72

Поэмы, с. 340.

73

РГАЛИ. ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 62.

74

Гейне Г. СС в 10 т., 1957, т. 3, с. 299.

75

РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 63. Возможно, Вольфганг – это Моцарт.

76

Ср. образ исторического сита в тетралогии М. Алданова «Мыслитель» («Заговор»). Предисловие к роману написано автором в августе 1927 года в Париже.

77

РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 66.