Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон. Елена Ровенко

образу, сведем их, замкнув в этот образ, в абстрактную формулировку, которая наполнится образом и идеями, обратимся к ней и увидим, как она, столь простая, еще больше упрощается, по мере того как мы помещаем в нее все большее число вещей; наконец, поднимемся вместе с ней к точке, где вновь упруго сжимается все то, что в растянутом виде содержалось в учении: и тогда мы представим себе, как из этого недоступного центра силы исходит импульс, рождающий порыв, то есть саму интуицию»[347]. Мы тем самым возвращаем интуицию к самой себе.

      При этом нельзя не заметить, что в указанном восхождении шаг от образа к интуиции венчает наши усилия, но ему предшествует еще один шаг – движение к самому образу от «разрозненных идей». Ясно, что подобные идеи (рассеянные тут и там или изложенные систематически – в данном случае не имеет значения) не могут напрямую соотноситься с образом-посредником. Ведь идеи требуют формулировки, то есть обращения к слову, в то время как образ принципиально невербален. А идея, облеченная в словесную оболочку, неизбежно инспирирует появление понятий как концентрированных вербальных форм репрезентации смысла. По моему мнению, выходит, что соотношение между понятием и образом подобно (почти аналогично) соотношению между образом и интуицией. Если интуиция по природе своей невыразима как таковая, а образ транслирует интуицию, выступая, следовательно, средством асимптотического выражения невыразимого, – то теперь сам невербальный образ вербализуется путем представления в понятиях.

      Означенные пропорциональные соотношения указывают на определенную иерархию средств выражения исходной интуиции, и даже на первый взгляд, как нетрудно убедиться, образ имеет большие преимущества перед понятием: и по точности и качеству представления смысла, заложенного в интуиции, и по степени близости к интуиции. «Впрочем, – вносит уточнения сам Бергсон, – интуицию можно выразить только с помощью интеллекта»[348]; однако образ всегда «нужно иметь перед глазами, ибо он, не являясь, правда, исходной интуицией учения, все же непосредственно вытекает из нее и более близок к ней, чем любое отдельно взятое положение или их совокупность»[349].

      Но и образ, и понятие выполняют не только функцию средств выражения; они предстают также в роли аккумуляторов определенного способа познания и описания реальности, а значит, они адресуют к определенным типам мышления. Следует особенно подчеркнуть, что не только интеллект, но и интуицию Бергсон относит к формам мышления[350]. «Мы рекомендуем освоить весьма трудоемкий способ мышления, – таков один из важнейших тезисов Бергсона. – <…> И во всем, что мы написали, утверждается…: интуиция – это мышление (reflexion)»[351]. Коль скоро понятия – инструменты рационального постижения мира, то вышеизложенный поиск посредствующего образа будит, в свою очередь, образное мышление. Для нас это особо значимо, поскольку подобный тип мышления ближе искусству, чем точным наукам. Если удастся обосновать необходимость и незаменимость

347

Бергсон А. Философская интуиция. С. 174. «Prenons tout се que le philosophe a écrit, faisons remonter ces idees éparpillées vers 1’image d’où elles étaient descendues, haussons-les, maintenant enfermées dans 1’image, jusqu’à la formule abstraite qui va se grossir de l’image et des idees, attachons-nous alors à cette formule et regardons-la, elle si simple, se simplifier encore, d’autant plus simple que nous aurons poussé en elle un plus grand nombre de choses, soulevons-nous enfin avec elle, montons vers le point o se resserrerait en tension tout ce qui était donne en extension dans la doctrine: nous nous représenterons cette fois comment de ce centre de force, d’ailleurs inaccessible, part I’impulsion qui donne l’élan, c’est-à-direl’intuitionmeme» (Bergson H. L’intuition philosophique. P. 83).

348

Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 111.

349

Бергсон А. Философская интуиция. С. 173. «…On a affaire à une image simple qu’il faut garder sous les yeux, parce que, si elle n’est pas 1’intuition géné ratrice de la doctrine, elle en dérive immédiatement et s’en rapproche plus qu’aucune des thèses prise a part, plus meme que leur combinaison» (Bergson H. L’intuition philosophique, P. 82).

350

См., например: Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 103.

351

Бергсон А. Введение. Часть вторая. С. 148. Философ сетует на то, что был неверно понят. «Превыше всего мы ставим усилие. Почему же это было истолковано столь ошибочно? Не будем говорить о тех, кто видит в нашей „интуиции“ инстинкт или чувство. Ни одна строка из того, что мы написали, не дает повода для такой интерпретации» (Там же). Однако в «Творческой эволюции», написанной за 15 лет до цитируемой работы, интуиция недвусмысленно приравнивается к инстинкту. (См., например: Бергсон А. Творческая эволюция. С. 185).

Об интуиции как форме мышления вскользь уже упоминалось в настоящей главе. Однако, поскольку вопрос этот крайне важен, я позволяю себе проакцентировать его не единожды и в разных контекстах – ведь от контекста зависят некоторые нюансы трактовки интуиции как одной из базовых категорий бергсоновского учения.