Саломея, или Приключения, почерпнутые из моря житейского. Александр Вельтман

времени нечего», – думала она; по дороге завернула в хлебню, купила большой крендель, усаженный изюмом и осыпанный миндалем, и – прямо к Печкину.

      Между тем Федор Петрович на новоселье накушался досыта, наслушался органа вдоволь, пошел в свой номер и ничего лучше не придумал, как успокоиться после дневных забот. Но так как сон не вдруг принял его в свои объятия, то Федор Петрович долго осматривал комнату, в которую привела его судьба.

      – Иван!

      – Чяво изволите?

      – А ведь здесь, брат, получше.

      – Да хоть бы и в казармах такая фатера, – сказал Иван, стоя в дверях.

      – Мебель-то не хуже полковницкой.

      – Мебель знатная!

      – Знатная, нечего сказать, – проговорил Федор Петрович, рассматривая молча и с удовольствием мебель. Глаза его, наконец, остановились на одном из стульев, мысли куда-то отправились. Иван постоял у дверей и также отправился в переднюю, присел на диванчике. Скука ужасная взяла Ивана:

      – То ли дело в полку, в деревне!

      Прилег со скуки и не хуже барина захрапел. Вдруг стук-стук в двери.

      – Кто там? – крикнул Иван спросонков.

      – Пожалуйте, отоприте.

      – К полковнику, что ль?

      – К полковнику.

      Иван вскочил, трет глаза, которые совсем слиплись, кинулся в комнату к барину.

      – Ваше благородие! а ваше благородие!

      – Уф! что такое? – спросил Федор Петрович с испугом.

      – К полковнику пожалуйте, вестовой пришел.

      – Давай скорее одеваться!

      Иван бросился за мундиром, а Федор Петрович вскочил с дивана, смотрел вокруг себя как помешанный и не понимал, что это все значит: ему казалось, что он в полковничьих комнатах.

      Между тем стукнули опять в двери.

      – Кто там опять? – повторил Иван и с досадой отпер двери.

      – Здравствуй, мой любезный, – сказала Василиса Савишна, входя в комнату.

      – А я думал, что вестовой, – проговорил Иван. – Не почивает барин?

      – Нет-с.

      Федор Петрович не успел еще прийти в себя, вдруг слышит женский голос.

      – Полковница! – подумал он с ужасом, бросился в двери, столкнулся с Василисой Савишной и стал в пень.

      – Добрый знак, сударь, Федор Петрович, жить вместе!

      – Ах, это вы… извините!

      – Нет, уж прошу покорно, оставайтесь так, как есть, со мной не для чего церемониться… честь имею поздравить на новоселье… прошу принять хлеб-соль.

      – Покорнейше благодарю!

      – С чайком вам очень хорошо… свеженькой…

      – Так вот, кстати, не прикажете ли чаю… Иван! чаю спроси.

      – Есть кого угощать! экую харю! – пробормотал про себя Иван.

      Василиса Савишна не хуже какого-нибудь краниолога[21] понимала людей, знала, кому с какой песни начинать и чем кончать.

      – Извините, Федор Петрович, что я так к вам поторопилась; во-первых, с радости: представьте себе, как только Аграфена Ивановна потеряла вас из виду, тотчас образумилась.

      – Ну, слава богу! я очень рад!

      – Всем обязана вам. Другой бы назло

21

Краниолог – специалист по изучению строения черепа человека. Некоторые из краниологов, предполагая, будто склад человеческого характера зависит от строения черепа, пытались строить характеристики людей на базе краниологического исследования.