Непокоренные. Татьяна Хорунжая

не найдешь, где

      заночевать, – она убедительно посмотрела на меня, –

      просись к добрым людям в крайнюю избу. Авось не откажут… – наставления еѐ все сыпались и сыпались. – Когда тебя не возьмут, с завода выйдешь – сразу домой чеши, по городу смотри не блуди там!

      – Возьмут меня.

      Мама не слушала.

      – Как он добираться до города будет? – она снова посмотрела на деда. – 220 километров! Не заблудился бы!

      Дед опять повернулся ко мне:

      – Наши деревенские бабы собираются идти под

      Горький окопы копать. Вот с ними и иди.

      Мать захлопнула сундук, посидела на нѐм с минуту в

      раздумьях, вновь открыла и достала бекешу, которую

      отец надевал только на праздники, тряхнула еѐ и накинула мне на плечи.

      – Не возьму, – решительно отказался я от дорогого

      подарка. – Отец сам вернется.

      – Конечно, вернется! А пока ты поносишь.

      – Мам… Да что ты, будто в Якутию меня готовишь…

      – Держи, сказала! Впереди зима, да неизвестно ещѐ,

      где спать придется!

      Убеждая себя, что никакой дурной приметы в том,

      что я заберу себе любимую вещь отца, не будет, я взял

      бекешу.

      Хуже всего дело обстояло с обувью. С сожалением я

      обнаружил, что мои прекрасные ботинки, купленные в

      прошлом году отцом на базаре, тоже стали малы за лето.

      – Придѐтся отдать, – с сокрушением сказала мать.

      – Ты погоди пока отдавать, – резонно заметил дед. –

      Неизвестно еще, на сколько война затянется…

      Мать припрятала мои боты подальше в чулан и достала старые отцовские ботинки, но они уже никуда не

      годились.

      – Каши просят! – прокомментировал дед. – Надо новые покупать! В дырявых ботинках далеко не уйдешь.

      Это стало самой большой проблемой в моих сборах.

      В магазине – пустые полки. Обуви, мыла, тканей и прочих непродовольственных товаров в деревне не было вообще. Тот, кто был половчее, наладил обмен с городскими: «им – картошку, себе – всего понемножку». Остальные обходились чем могли или пытались раздобыть необходимое на воскресном базаре.

      В воскресенье дед достал из подпола жестяную баночку из-под чая, в которой хранил все свои сбережения,

      и пошел на базар.

      Базар пустовал. У самого входа, там, где раньше роилось больше всего продавцов и покупателей, стояли

      всего несколько озябших человек. С начала войны цены

      на рынках области выросли в 13 раз. Никто уже не мог

      купить ставшие безумно дорогими товары, да и продавать стало нечего. Торговля встала.

      У одного из продавцов дед заметил несколько пар

      ботинок. Повертел в руках пару, примерно подходящую

      мне по размеру.

      – Почем ботинки?

      – 1600.

      Деду показалось, что он ослышался.

      – Сколько??

      – 1650. Еще раз переспросишь – будет