Руфь. Элизабет Гаскелл

и выйти через боковую дверь. Во всяком случае, это, возможно, избавит от скандала.

      Целый долгий день Руфь, словно пленница, просидела в отведенной ей комнате, и следующий, и еще много-много других, но по ночам, когда дом затихал и даже маленькие коричневые мышки, подобрав крошки, снова прятались в норки, она на цыпочках выходила, подкрадывалась к двери больного и садилась у стены в надежде поймать звук дорогого голоса. По интонации она сразу понимала, как он себя чувствует, – ничуть не хуже тех, кто постоянно находился рядом, – мечтала хотя бы разок на него взглянуть, и все же принуждала себя к терпению, верила, что, когда станет лучше, когда рядом уже не будет сиделки, мистер Беллингем сразу ее позовет, и тогда она сможет рассказать, как преданно ждала его выздоровления. Но даже с мыслью о благополучном окончании испытания ждать пришлось долго. Бедная Руфь! Ее бесконечная вера воздвигала воздушные замки. Да, они действительно поднимались до небес, но оставались всего-навсего видениями.

      Глава 8

      Миссис Беллингем все уладила

      Если мистер Беллингем поправлялся не слишком быстро, то исключительно из-за воображаемой слабости, а вовсе не из-за медицинских симптомов. Он с раздражением и даже брезгливостью отворачивался от пищи, приготовленной в слишком непритязательной манере, которая вызывала отвращение в здоровом состоянии. Не имело смысла доказывать, что Симпсон, личная горничная матушки, внимательно следила за каждым движением поварихи. В каждом, даже самом изысканном блюде он обнаруживал что-нибудь негодное к употреблению, чем заставлял миссис Морган постоянно что-то говорить в свое оправдание. Впрочем, матушка предпочитала ничего не замечать до тех пор, пока сын не поправится настолько, чтобы можно было его увезти.

      – Сегодня тебе уже намного лучше, – заключила она в один прекрасный день, когда сын попросил придвинуть кровать к окну и лакей сделал это. – Пожалуй, завтра спустим тебя вниз.

      – Если бы можно было покинуть это отвратительное место, спустился бы уже сегодня. Но, кажется, меня ждет судьба вечного пленника: здесь я никогда не поправлюсь.

      В полнейшем отчаянии мистер Беллингем снова откинулся на подушки.

      Приехал доктор, и миссис Беллингем принялась с пристрастием допрашивать его о возможности отъезда. Уже выслушав внизу тревогу по тому же поводу из уст миссис Морган, мистер Джонс не стал чинить препятствий, а когда удалился, миссис Беллингем несколько раз кашлянула, и сын, сразу узнав давно знакомую прелюдию, раздраженно поморщился.

      – Генри, должна кое о чем с тобой поговорить. Тема, конечно, неприятная, но девушка сама мне ее навязала. Надеюсь, понимаешь, о чем пойдет речь, и не заставишь пускаться в лишние объяснения.

      Мистер Беллингем немедленно отвернулся к стене и приготовился выслушать нотацию, скрыв лицо от наблюдения, но его матушка сама пребывала в столь нервозном состоянии, что ничего не замечала.

      – Конечно,