Белоносочники. Посвящается Витьке Джексону. Бахтик Аширов

и спаситель в одном лице – гонял нас в фойе до седьмого пота. Он вытачивал мутные куски танца, доводил до автоматизма шаги, орал так, будто судил финал мирового чемпионата по жизни.

      И мы – с рваными лёгкими, с колотящимися сердцами, с руками, сбитыми до судорог, – снова вставали в рваную шеренгу.

      И снова.

      И снова.

      И снова.

      – Ваш выход, – голос администратора раскатился по холлу, как удар колокола. – Витёк, где твои ребята? Готовность – пять минут. Потом – вы.

      Витёк коротко махнул рукой. Мы двинулись к кулисам, будто шли на бой. Сердце билось где-то в горле, ноги казались ватными, но внутри всё горело. Было страшно до рвоты. И одновременно – чертовски классно. Как будто именно здесь и нужно быть.

      Мы сбились в кучу на выходе, как стая птиц перед бурей.

      Песня предыдущего исполнителя уже доживает последние секунды: второй припев… куплет… ещё один припев… бридж…

      Слушаю и думаю: «Скоро. Сейчас. Ещё чуть-чуть – и всё».

      Или начнётся, или всё развалится.

      Ведущий называет нас.

      My Name Is Prince – говорит он. Как будто даёт добро на запуск ракеты.

      Свет гаснет.

      Сцена чёрная, как омут.

      Мы выходим в темноту. Я на автомате – два шага влево, полшага назад. Кажется, правильно. Но страх всё ещё дышит в затылок: «А если ты не там? А если ты забудешь движение?»

      Не думай. Просто не думай.

      Слышу первые аккорды.

      Всё. Поехали.

      Тело знает, что делать. Оно давно уже не моё – я просто пассажир.

      Я двигаюсь, чувствую ритм.

      Мозг кричит: «Не сбей счёт! Не сбейся! Не порть всё!»

      Я ловлю боковым зрением Витька – он в центре, уверенный, как скала.

      Вижу своих – все на месте.

      «Держим строй. Мы – один организм».

      И вдруг – щёлк.

      Что-то переключается.

      Страх уходит.

      Есть только движение. Музыка. Свет.

      Кажется, я лечу.

      Я часть ритма. Я – сам ритм.

      Нет времени. Нет зала. Есть мы и эти четыре минуты, как целая жизнь, от вздоха до аплодисментов.

      Последняя восьмёрка. Последний шаг.

      Поза.

      Замерли.

      Мгновение без дыхания.

      Тишина.

      И потом – будто кто-то взорвал зал.

      Крик. Овации.

      Электричество по коже. Ноги – невесомые.

      Мы кланяемся.

      Я улыбаюсь – впервые за всё время.

      Мы уходим.

      Но сцена ещё пульсирует внутри.

      Кулисы позади, и нас сразу встречают – будто тёплая волна после холодного озера. Администратор и ребята из группы Равшана уже здесь, рядом. Кто-то хлопает по плечу, кто-то смеётся, кто-то говорит: «Вот это выжгли!» – а мы стоим, как будто не верим, что всё это – о нас.

      Я вижу лица. Улыбающиеся, восторженные, будто мы только что вынесли не номер, а кусок чего-то важного, живого. В глазах – признание.