Белоносочники. Посвящается Витьке Джексону. Бахтик Аширов

парни, неплохо двигаетесь, – сказал он тихо. Было видно, что он подбирает слова, стараясь не задеть. – Но… программа конкурса уже забита. Хотя… мне нужны ребята в команду. Надо больше толковых танцоров.

      Мы с Джаником переглянулись. Конечно, было обидно за наше творчество – за всё, что мы сочиняли и репетировали. Но Виктор явно намекал на приглашение в свою группу.

      – Давайте вы посмотрите, что мы танцуем, и подумаете – стоит или нет, – он чуть надменно усмехнулся. – Может, вы и не потянете?

      Одним движением Виктор поднял свою команду с пола. Те моментально выстроились перед зеркалом в чёткую линию. Ни суеты, ни разговоров – только сосредоточенность и тишина перед бурей. Девушка у магнитофона кивнула, нажала на кнопку – и зал прорезал ударный бит Smooth Criminal.

      Сначала – закивали головы, будто включились механизмы. Руки, как пружины, выбросились в стороны. Плечи заиграли в ритме, словно у кукол на невидимых нитях. Каждый двигался точно, в темп, будто встроенный в ритм на уровне ДНК. Виктор стоял в центре, и уже в первом же движении было видно – он не просто лидер, он дирижёр этого тела из шестерёнок и молний.

      Он скользнул вперёд, сделал пируэт на пятках, будто кружился на воздухе. Его руки – острые, чёткие, как лезвия, – рассекали воздух. То резко вздрагивал всем корпусом в микро-шоке, то замирал в абсолютной статике – точно как Майкл. За ним с идеальной синхронностью повторяли всё трое – двое парней и три девушки. Они не просто танцевали – они дышали в его такт.

      Затем – подобие «антигравитации». Виктор плавно наклонился вперёд, нарушая все законы физики. И зал, даже без аплодисментов, наполнился немым уважением. Его движения не были копией – в них была суть. Он не подражал Майклу, он говорил с ним на одном языке, добавляя в хореографию уличную грубость и точность, словно Джексон вышел из подъезда на Юнусабадском базаре.

      Он хлопнул по полу каблуком – и вся команда взорвалась серией pop and lock – коротких, дёрганых акцентов, будто вспышек стробоскопа. Один шаг – и он уже вращался, словно на подшипниках, пятка плавно скользила, оставляя воображаемый след на паркете. А когда он замер в финальной позе – на полусогнутых, с рукой, вытянутой вперёд, и острым взглядом из-под лба – стало понятно: это был вызов. Красивый. Уверенный. По-мужски дерзкий.

      Мы с Джаником молчали. Просто смотрели. Я понимал – нам надо расти. Но именно в этот момент внутри уже что-то щёлкнуло: «Я потяну. Обязательно потяну. Даже больше».

      И вот уже сорок минут мы повторяли одну и ту же связку за танцорами впереди. Не выходило. Вообще. Совсем. Как будто тело не моё. Как будто кто-то подменил мне ноги – ватные, тупые, неуправляемые. Руки запаздывали, мысли – тоже.

      Что-то получалось, конечно, но Виктор выщелкивал ошибки с такой точностью, будто в нём встроен рентген. Сканировал взглядом – и сразу бил словами, не давая отдышаться:

      – Ритм! Где твой ритм, ты опять отстаёшь, слышишь?!

      – Пять, шесть, семь, восемь! – Руки кривые!

      – Ноги! Шире поставь, ты танцуешь или обоссался?!

      Каждое