Ли и Хэйвин. Рико Нуро

недовольно посмотрел на мать, пошевелил бровями, и, выждав мимолётную паузу, с важными видом сказал:

      – Вы можете пойти в услужение к Хэйвинам…

      – Нет! – мама потянула меня к двери. – Нет, мы отказываемся! Ли, пошли! Быстро!

      – А что мне нужно сделать? – упиралась я.

      – Всё просто, деточка, – лекарь с интересом смотрел на нашу борьбу, кажется она забавляла его, и от того говорил он все медленнее и более певуче, – пока вы служите у милостивого Господина Хаймуна, вашу маму будут лечить. Как только уйдёте, лечение закончится. Если вам нужен год, то поработайте и можете вернуться…

      – Ли, нам это не нужно… – согнувшись, мама стояла у двери, едва сдерживая слезы, то ли от боли, то ли от злости.

      – Зря вы так, – лекарь вновь причмокнул губами, – она всего лишь пытается вас спасти. Не думайте, что у Хэйвинов нет жизни! У меня у самого были в родне, те, кто уходил на Серебряные горы по собственному желанию, ради того только, чтобы служить Хэйвинам. Мой дед, великий лекарь Императора, между прочим, рассказывал, что его сестра сама отправилась на Серебряные горы. Правда она отправилась туда, скорее, из-за собственной гордыни, много в ней было этой ненужно спеси… – дальше он уже что-то невнятно бормотал себе под нос, то, что я не смогла разобрать.

      – Хорошо, – сказала я, – мы подумаем.

      – Смотрите сами, – пожал плечами лекарь, – у вас осталось не так много времени.

      Сначала мы шли молча, а потом мама начала говорить. И говорила она, не останавливаясь: что этого не нужно делать, что её дни и так сочтены, и нам теперь нужно учиться жить самостоятельно и я уже довольно взрослая, и сумею прокормить своих сестёр и брата. Потом она начала путаться в словах, но все ещё продолжала говорить, теперь уже о том, что нужно переезжать в другой город, как мы и хотели, что мы молодые и сильные, и всё сможем, что лекарь вообще шарлатан, и ей может ещё станет лучше. Всего я уже и не помню, я её не слышала и не слушала.

      Мысли отчего-то вновь и вновь возвращали меня в детство, где был жив отец, где его плотницкая мастерская собирала множество людей, где было лишь игры, песни и веселье. Я вспоминала, каким неуклюжим и смешным был Вунь, какой озорной была Бю, как родилась крошка Мю, и даже, как мы играли с Ви. Я и сестра любили играть в идолов, которые делал отец, бегали купаться к реке, собирали ягоды, и мы почти не ссорились. Как давно это было…

      Что случилось? Почему мир так изменился? Ведь по сути все осталось прежним: весной по-прежнему цветут персиковые деревья, и проглядывает первая трава, летом от жары рябит воздух, осенью идут долгие серые дожди и рисовое поле ненадолго закрывают, когда воды становится слишком много, а затем приходит холодная зима, без снега, но с ледяными ветрами с севера. Затем все начинается вновь и этот цикл бесконечен. Все такое же, как и было, и одновременно все меняется.

      Дома мама сразу уснула, силы покидали её невероятно быстро. А я всё сидела и сидела, не в силах встать.

      Кто-то прижался ко мне. Это была Мю, она крепко обняла меня и замерла.

      – Сегодня не будем заниматься, отдохни, –