Ли и Хэйвин. Рико Нуро

потели. Мне было страшно. Зря мы это затеяли. Я вспоминала, что там говорила Ви: похлопать плечиками и упасть в ноги?

      Больше всего я боялась, что дома будет вся семья распорядителя. Если бы дверь открыл не Вунь, а кто-то другой, я бы ушла, но на пороге на счастье появился мой несостоявшийся жених.

      – Ли! – куцые брови Вуня поползли наверх. – Что тебе нужно?

      Это было вместо приветствия, но может оно и к лучшему, сразу перейду к делу.

      Я поклонилась Вуню в ноги и, взмахнув рукой, нечаянно ударила его по подбородку.

      – Извини, – пискнула я. – Приветствую тебя!

      Все было не так. Глупо. Неловко. Очень странно.

      – Что с тобой? – Вунь потёр ушиб и чуть прикрыл дверь. – Ты что пьяна?

      Я громко засмеялась, но, кажется, это не было шуткой. Вунь смотрел на меня настороженно и сердито.

      Нет, так не пойдёт.

      – Извини меня. Ещё раз, – я не Ви, и не смогу ей никогда стать, лучше буду собой. – Мне нужно… у меня к тебе есть дело. Просьба. Можно зайти?

      Вунь оглядел меня с ног до головы.

      – Сначала скажи, зачем пришла? Если это насчёт наделов, то иди к отцу. Он меня не послушает, чтобы я не сказал.

      – Нет, не об этом, – вдохнув больше воздуха в грудь, я выпалила, – можешь одолжить мне немного золотых?

      – Что?! – лицо Вуня вмиг стало пунцово красным, а маленькие глазки широко распахнулись. – Ты шутишь?

      – Мне нужны деньги. Не для мамы, а для себя, – язык не желал слушаться. – То есть наоборот! не для себя, а для мамы. Послушай меня, пожалуйста! – Я перехватила рукой закрывающуюся дверь. – Мне нужно немного денег, я всё верну. Маму надо показать лекарю, – слова полились бессвязным потоком. – Ей очень плохо, она почти без сознания. Все на поле случилось. Она упала, когда сбежала к мальчику! Тому, который проглотил рис, и сама кажется, заболела, – я выдохнула и упала на колени. – Прошу тебя!

      – Сколько? – голос Вуня немного смягчился.

      – Пя… ше… семь золотых.

      – Семь? – присвистнул Вунь. – Это очень много.

      – Я все верну. Мне больше не к кому идти.

      Он ненадолго задумался, а потом раскрыл передо мной дверь и кивнул.

      Дом Вуня был словно противоположностью дома Тонгу. Все было маленькое, цветастое, неряшливое, всего слишком много. Так много, что и не охватишь одним взглядом: вещи, ткани, мебель, расставленная по неизвестному принципу, горшки, посуда, книги, игрушки… чего здесь только не было. В комнате, куда Вунь привёл меня, стояла полумгла, несмотря на то, что за окном светило солнце.

      – Семь золотых, – повторил Вунь, усаживаясь на длинный мягкий диван, – это много… Но они у меня есть. Предположим, я дам их тебе, – он жестом предложил мне сесть рядом, – а что ты дашь мне?

      Я не знаю, но, кажется, Вунь думал, что выглядит довольно лихо и даже… соблазнительно? Он чуть закусил нижнюю губу, так что на пухлом подбородке образовались складки, приподнял одну бровь и смотрел как-то исподлобья. Это его выражение лица в купе с неловкой позой