Ли и Хэйвин. Рико Нуро

моего деда сама отправилась на Серебряные горы? Она была такая гордячка, правда я её и не знал… Но раз сама, значит не может быть плохо, ведь так, деточка?

      Я шла по знакомым тропкам, мимо до боли родных домов и зданий. Сколько раз я проходила, и не замечала этой красоты. Толстоствольные деревья с усталыми от жары листьями, создавали живой коридор, в тени которого палящее солнце казалось не таким горячим. В домах кипела своя незаметная жизнь. Кто-то работал в садах, кто-то возвращался с полей, не выдержав жары, кто-то бесцельно бродил по деревне, видимо ожидая, когда откроются злачные места.

      В голове крутилась надоевшая мысль: что ждёт меня там, на Серебряных горах? Никто точно не знает, никто не может рассказать, ходят лишь слухи, и то они настолько разнятся, что трудно понять, где правда, а где ложь.

      Распорядитель принял меня сухо.

      – Если твоя мать умрёт, вам придётся побороться за работу, – сказал он. – Пока она жива, эта… как её… Бю может помогать твоей сестре, но если Кайра…

      – Мама будет жить, её будет лечить сам Хэйвин, – поспешила я напомнить распорядителю. Мне казалось, что этот факт придаёт какой-то особенный вес моим словам. – Её не будет лишь несколько дней.

      – Я буду ждать её возвращения. А сейчас мне некогда, у меня сын сегодня отправляется на службу. В столицу. Ты слышала?

      Солнце сегодня было особенно тёплым и нежным. Хотелось напитаться звуками, красками и запахами. Я и не заметила, как ноги сами привели меня в местную забегаловку «Три рисинки». В моем кармане сиротливо позвякивали вчерашние серебряки.

      Заведение пользовалось дурной славой. По вечерам здесь собирались работяги. Они топили усталость в рисовой настойке и грязной драке. Зато днём здесь подавали вполне сносные сладкие лепёшки и травяной чай.

      – Лепёшку и чай, – я положила на барную стойку одну монету.

      Когда я принялась за еду в забегаловку зашли двое мужчин. Их лица были в темной пудре, и только кожа вокруг глаз была чистой, из-за этого они казались удивительно похожими друг на друга. Они сели недалеко от меня и заказав две рюмки настойки, стали перешёптываться. Я не хотела подслушивать, но невольно их разговор увлёк меня.

      – Так, где ты говоришь, её нашли? – спросил один из них.

      – Тихо, – ответил второй, – не надо о таком трепаться, ну ты! Совсем близко к деревне её нашли.

      – Не может быть, – протянул первый. – Почудилось тебе что ли? Надо меньше пить.

      – Друг, ну ты, что мне не веришь?! Ох, сколько вместе прошли и не веришь? Я тебе точно говорю, утром слышал, вот этими самыми ушами.

      – Как?

      – Как, как! А вот так! Вышел я, значит ну того, солнце ещё не встало, даже эти сборщики рисовые пылюку не подымали, ну вот вышел я, и слышу, как кто-то идёт вот так туц-туц, бряцает оружием, выглянул так за калитку и… – говоривший замолк.

      – И?

      – Там солдаты идут! Императорская гвардия! У нас тут, в нашей глухомани! Я аж оторопел, присел, ну чтобы не увидели и слушаю. А один другому и говорит, что в этот раз Тьма