Дон-Аминадо. Литературный портрет. Валентин Георгиевич Таранов

в некий миг, в блаженном забытьи,

      В беднягу пристава то ландыши швыряли,

      То синие околыши свои.

      Звенела музыка, дрожала мостовая…

      Пылал закат. Изнемогавший день

      Склонялся к западу, со страстию вдыхая

      Прохладную лиловую сирень.

      Мы были смелыми. Решительными были.

      На приступ шли и брали города.

      Мы были молоды. И девушек любили.

      И девушки нам верили тогда…

      Клубились сумерки над черною рекою.

      Захлопывалось темное окно.

      А мы все гладили прилежною рукою

      Заветное родимое пятно.

      Мы поздно поняли, пропевши от усердья

      Все множество всех песен боевых,

      Что нет ни пристава, ни счастья, ни бессмертья…

      Лишь ландыши, и то уж для других. 1934

      ДЫМ

      Помнишь дом на зеленой горке,

      В четырех верстах от станции?

      Помнишь запах рябины горький,

      Которого нет во Франции…

      Помнишь, как взлетали качели

      Над садом, над полем скошенным,

      И песню, которую пели

      Девушки в платьях в горошину.

      Помнишь, как мы дразнили эхо,

      И в строгом лесу березовом

      Сколько, Господи, было смеха,

      Сколько девушек в белом, в розовом!

      А когда темно-синий вечер

      Над земными вставал покоями,

      Помнишь, как зажигали свечи

      В гостиной с голубыми обоями,

      Где стояли важные кресла

      И турецкий диван с узорами,

      И где было так чудесно

      Упиваться «Тремя мушкетерами»…

      1928, 1935

      УЕЗДНАЯ ВЕСНА

      Пасха. Платьице в горошину,

      Легкость. Дымность. Кисея.

      Допотопная провинция.

      Клёны. Тополи. Скамья.

      Брюки серые со штрипками.

      Шею сдавливает кант.

      А в глазах мелькает розовый

      Колыхающийся бант.

      Ах, пускай уж были сказаны

      Эти старые слова.

      Каждый год наружу новая

      Пробивается трава.

      Каждый год из неба синего

      Нестерпимый льётся свет.

      Каждый год душе загадывать,

      Слышать сладостный ответ.

      Для чего же в мире тополи,

      Гул морей и говор птиц,

      Блеск очей, всегда  единственных,

      Из-под ласковых ресниц?

      Для чего земля чудесная

      Расцветает каждый год,

      Наполняя сердце нежностью,

      Наполняя соком плод?

      Для того, чтоб в милом городе,

      На классической скамье,

      Целый мир предстал в пленительной,

      В этой белой кисее,

      В лёгком платьице в горошину,

      В клёнах, в зелени, в дыму,

      В том, что снилось сердцу каждому,

      Моему и твоему!

      НОЧНОЙ ЛИВЕНЬ (На даче)

      Напои меня малиной,

      Крепким ромом, цветом липы.

      И пускай в трубе каминной

      Раздаются вопли, всхлипы…

      Пусть как в