Дон-Аминадо. Литературный портрет. Валентин Георгиевич Таранов

много душа забывает

      Из того, что когда-то любила.

      А вот видишь, каких-то голубок,

      Сизых пташек простых – не забыла.

      Ты меня не поймешь, потому что

      Как-никак, а ты все-таки рыба,

      И, конечно, на удочку эту

      Уж тебя никогда не поймаешь.

      Но, коль правда, что ты расторопна,

      А не просто селедка морская,

      Так не можешь ли сделать ты чудо,

      Сотворить это дивное диво?!

      А об нас, государыня-рыбка,

      Не тужи, когда в море утонешь.

      Мы, хотя старики и старухи,

      А назад побежим… Не догонишь!» 1926

      ТАТЬЯНИН ДЕНЬ

      Ты помнишь снег, и запах снежный,

      И блеск, и отблеск снеговой,

      И стон, и крик, и скок мятежный

      Над безмятежною Москвой,

      И неба синие шинели,

      И звезды пуговиц на них,

      И как пленительно звенели

      Разливы песен молодых,

      И ночью тихой, ночью сонной

      То смех, то шепот заглушённый,

      И снег, о! снег на Малой Бронной,

      На перекрестке двух Козих?!..

      В кругу содвинутых бутылок

      Наш глупый спор, российский спор,

      Его поток и милый вздор,

      Фуражки, сбитой на затылок,

      Академический задор,

      И тостов грозные раскаты,

       И клятвы мщенья за грехи,

      И все латинские цитаты,

      И сумасшедшие стихи!

      Потом приказ – будите спящих!

      Зажечь костры!.. И, меж костров,

      Ты помнишь старых, настоящих,

      Твоих седых профессоров,

      Которых слушали вначале,

      Ты помнишь, как мы их качали,

      Как ватный вырвали рукав

      Из шубы доктора всех прав!..

      Как хохотал старик Ключевский,

      Как влез на конный монумент

      Максим Максимыч Ковалевский,

      Уже толстяк, еще доцент…

      Потом, ты помнишь, кони-птицы

      Летят в Ходынские поля,

      Танцуют небо и земля,

      И чьи-то длинные ресницы,

      Моей касаяся щеки,

      Дрожат, воздушны и легки.

      Снежинки тают, мчатся, вьются,

      Снежинок много, ты одна,

      А песни плачут и смеются,

      А песни льются, льются, льются,

      И с неба, кажется, сорвутся

      Сейчас и звезды, и луна!.. …

      Промчалось все. А парк Петровский

      Сегодня тот же, что вчера.

      Хрустит, как прежде, снег московский

      У Патриаршего пруда.

      И только старость из тумана

      За нами крадется, как тать.

      Ну, ничего, моя Татьяна…—

      Коли не жить, так вспоминать. 1926

      В АЛЬБОМ

      Я гляжу на вас, Нанета,

      И испытываю гордость.

      Я все думаю: откуда

      Эта сдержанная твердость?

      Эти милое проворство,

      И рассчитанность движений.

      И решительность поступков,

      Не терпящих возражений?

      Если б в старом Петербурге

      Мне сказали, что Нанета,

      Эта хрупкая сильфида,

      Эта выдумка поэта,

      У