Ледяной цветок. Станислав Ефанов

он закрыл глаза.

      •

      – Он дышит?

      – Слушаю.

      – Живой?

      – Хм…

      Темнота.

      Голоса доносились глухо. Будто люди зажимали себе рот. Долан медленно открыл глаза, но свет зимнего дня слепил до боли, и он снова сомкнул веки. Однако успел разглядеть две размытые фигуры.

      – Берём его?

      Долан дёрнулся. Куда берём? Никуда я с вами не иду. Он снова открыл глаза. Очертания стали чётче. Над ним склонились два красных лица с большими круглыми глазами. В глазах была темнота. Он поморгал, и только позже понял, что на лицах людей маски с круглыми прорезями для глаз. Потому и голоса раздавались глухо.

      – Кто вы? – прохрипел Долан.

      – Очнулся.

      – Сюда его.

      – Не говори с ним.

      – Кто вы? – рявкнул Долан.

      – Да я и не говорю.

      – Оставьте меня!

      Он почувствовал, что его взяли под мышки и потащили. От мороза и слабости ему не хватало сил сопротивляться. Даже кричать сил не было. Он только пытался вырваться и рычал.

      – Оставьте!

      Его уложили на что-то твёрдое. Он закрутил головой. С виду это были вроде как сани, с полозьями, как обычно. Но за его головой из саней торчали высокие поручни, за которые взялся один из неизвестных. Долан перевёл взгляд на второго. На его ногах были короткие лыжи, а за спиной крепилась небывалой формы конструкция, которую можно было сравнить с лопастями ветряной мельницы, убранной в круглый сетчатый каркас. Неизвестный что-то сделал, и лопасти внутри сетки завращались с громким стрёкотом. Он оттолкнулся, невидимая сила повлекла его вперёд, и он заскользил по снегу, ловко виляя меж стволов. В то же время раздалось стрекотанье позади Долана, и сани сдвинулись. Долана толкнуло, он откинулся, и последнее, что увидел, прежде чем провалиться в забытье, – круглые чёрные глаза на красной маске человека, что толкал сани. А за его спиной – вертевшиеся лопасти под сетчатым кожухом.

      17. Крепость пала!

      «Там кто-то чужой»

      Вверх взлетела охапка снега, и шестилетний сынишка Турона весело расхохотался. Он вскарабкался на вершину построенной во дворе снежной крепости, воткнул ветку с цветным флажком и оттуда грозил палкой сестре, которая выглядывала из-за снежной башни.

      – Я тебя вижу! – звонко кричал он, но в него тут же прилетел снежок, он оступился и с хохотом съехал по пологому спуску.

      – Крепость пала! – закричала сестра и пригрозила брату кулачком.

      – Нет! Крепость не пала! – наиграно грозно протрубил Турон. – Пока не повержен верховный чародей!

      Для убедительности он потряс в воздухе тростью, точно волшебным посохом, но тут же получил два снежка от ребятни. И тоже расхохотался, сгрёб детей в охапку и повалился с ними в снег.

      Маруна со счастливой улыбкой наблюдала это через слюдяное оконце. Что может больше ласкать ухо, чем детский смех? На руках она качала притихшего младенца и опустила взгляд убедиться, что малыш мирно спит. А когда снова взглянула в окно, улыбка слетела с её губ. Она увидела во дворе взволнованного Кузнеца. Он что-то