Армейские рассказы. Виктор Гурченко

солдат.

      – Да, да, ты, – указывает на меня пальцем. Вид у него смешной и устрашающий одновременно. На бритой налысо голове неправильной формы выделяются огромного размера уши, глаза глубоко спрятаны под массивными надбровными дугами, нос картошкой и пухлые, женственные губы. Похож на португальского футболиста Пепе.

      – Как дела? – он откусывает кусок батона и запивает чаем. По-прежнему улыбается и смотрит на меня с немым вопросом.

      – Как в Дании, – отвечаю я

      – Это как?

      – Всех ебут, а мы в ожидании.

      – Как зовут?

      – Вадим, – отвечаю я заготовленным ответом.

      – А ты откуда? – ему явно становится интересно.

      – С гражданки, – я перевожу взгляд на свой завтрак и продолжаю есть.

      – Самец! – одобрительно заканчивает он, ставит стакан на поднос, оставляет его на столе и идёт к выходу.

      – Молодец, всё правильно ответил, – одобрительно толкает меня локтем Козятников. Отвечать на такие вопросы сержанты начали нас учить с первого дня, и от правильности ответов зависело не только наше спокойствие, но и их.

      – Можно вопрос? – спрашиваю я сержанта.

      – Можно Машку за ляжку, – не отрываясь от поедания плова отвечает тот.

      – Разрешите вопрос, товарищ младший сержант?

      – Ну, – мычит в ответ Козятников.

      – А почему Вадим?

      – Потому, что вы все теперь на полгода Вадимы, – сквозь набитый рот отвечает он.

      – Это я понял, но почему именно Вадим?

      – Гурченко, – сержант кладёт вилку в тарелку и смотрит на меня недоумевающим взглядом, – ты что, меня решил заебать с утра пораньше?

      – Нет, – отвечаю я и возвращаюсь к своей тарелке.

      – Наверное, никак нет?

      – Никак нет, товарищ младший сержант, – поправляюсь я и уже молча продолжаю завтрак.

      – Короче, – спустя несколько секунд негромко продолжает Козятников, – если дедушке что-нибудь нужно, он просто кричит «один!», а кто из молодых первый услышит, тот и бежит к нему. Но шакалы эту фишку давно просекли…

      – Кто? – перебиваю я, – шакалы?

      – Бля, Гурченко, ну ты трудный, не знаешь кто такие шакалы?

      – Нет, – пожимаю я плечами.

      – Офицеры эту фишку знают, – с раздражением продолжает он, – поэтому, вместо «один» кричат «Вадим», понятно?

      – Теперь понятно, – отвечаю я и принимаюсь за чай с батоном.

      – Точно так, те, кто на фишке стоит, кричат, если что, не «фишка», а «Мишка», чтоб не спалили, у нас же дедовщины нет, понятно, да?

      – Так точно, – отвечаю я и ставлю пустой стакан на поднос.

      – Рота! – разносится по залу зычный голос прапорщика Андриянца, – закончить приём пищи!

        Пластиковым перестуком гремят подносы, звенят тарелки, приборы и стаканы звякают невпопад. Дружно встаём и относим посуду в приëмное окно. На выходе из столовой достаём береты из-под хлястика и водружаем их обратно на стриженые головы.

        После завтрака заступаем в наряд.