Армейские рассказы. Виктор Гурченко

уже целовались. С тех пор мы вместе, вот уже полгода. Но это так мало. Я хочу быть с Алесей каждый день, каждую минуту, но мы расстаёмся на год, на год! Говорят, в армию лучше идти без отношений, я же ухожу влюблённый по уши. Эта мысль точит как мышь, скребущая под одеждой. Как можно в наше время поддерживать отношения на расстоянии только с помощью писем? Сколько раз получится встретится за год? Приходилось уже видеть верность солдатских девушек, некоторые и месяц не выдерживают. Алеся была у меня на проводах, у нас всё хорошо. Что будет через год?… Что будет через день!? – перебиваю сам свои мысли. Вот о чем сейчас думать нужно.

      – Санёк, а что у вас с Оксанкой? – спросил я Сидоркина.

      – Ну, я ей сказал: можешь меня не ждать, но если дождёшься – женюсь.

      – Дед посоветовал? – вмешался Виталëк.

      – Э! Вы моего деда не трожьте! – тут же начал заводиться Санёк.

      – Ну тихо-тихо, – примирительно зачастил товарищ, – завёлся сразу, поняли мы.

        И вот мы на лавках. Периодически кого-то вызывают по громкоговорителю, мы вслушиваемся в фамилии. «Наконечный»… – звучит из динамика. Мы сдавленно смеемся и крутим головами, чтобы рассмотреть обладателя такой оригинальной фамилии. Встаёт высокий худой парень с длинными волосами. Неловко пробираясь вдоль скамеек, держа одной рукой пакет с вещами на уровне головы, он идёт ко входу в здание.

      – Действительно наконечный! – громко говорит Сидоркин. Мы смеемся, тут и там раздаётся жидкий смех.

      – Ну так вот, – продолжаю я недосказанную историю, – ему говорят: «хочешь в элите послужить?» «Хочу», – говорит. Так и попал в ВДВ.

        Сидоркин медленно пьёт минералку и долго смотрит на меня мутным взглядом:

      – Не, ну блина, давайте, если кому-то из нас что-то такое предложат, не соглашаемся.

      – Конечно нет, – поддерживаю я, – вместе едем, нам оно надо?

      – Так с ним же мой брат Олег служил, – спохватывается Сидоркин, – да, их там поднатаскали. Олег до сих пор, когда ему нож в руки попадает, хочет метнуть его или в сердце кому-нибудь засадить. ВДВ – есть ВДВ…

        Многозначительно переглядываемся с Витальком, вспоминая рассказ Витька про руки в мазуте.

        Одежда на нас вытертая и нелепая. Самое ненужное и поношенное, что было дома, мы напялили на себя. Судьба одежды после прибытия в часть представляется туманной. Благо летом её много и не надо: шорты, майка, тапки, вот и всё.

      – Витëк, а чего ты джинсы те не надел, что о забор порвал? – улыбается Виталëк.

      – Ты даже не представляешь, – хмыкаю я, – как мне сложно было доказать родителям, что я их трезвый случайно порвал.

      – Доказал?

      – Не-а, – пожимаю плечами я и криво улыбаюсь, – я же пьяный вернулся, ситуация недоказуемая.

        У кого-то звенит мобильный. Стандартная мелодия для Нокиа под конец будто зажëвывается магнитофоном, замедляется и комкается.

      – Прикольный рингтон, – замечаю я, – вот только интересно, как он телефон собирается…

      – Гурченко Виктор, пройдите