Армейские рассказы. Виктор Гурченко

исправлюсь! – бодро кричит Подаченко.

      – Рот-т-та! – Лорченко отходит от провинившегося, и становится видно, что настроение у него уже испорчено, – в колонну по трое становись! На приём пищи шаго-о-о-м арш!

          Двигаемся к столовой. Сержант, закинув руки за спину, энергично перемещается взад и вперёд вдоль строя и внимательно следит за движением ног подопечных.

      – Р-и-и-з, Р-и-и-з, Р-и-и-з, два, тррри, – сквозь зубы командует он, – Р-и-и-з, Р-и-и-з, Р-и-и-з, два, тррри. Велигаев! Ногу подбери! – сержант резко сближается со строем и сильно бьёт мыском берца по косточке солдату.

      – Ай, блин, Лор, больно! – Велигаев на ходу трет ушибленную ногу.

          Становится понятно, что дедовщина в роте все-таки не очень-то и отсутствует.

          В столовой выстраиваемся в очередь согласно сроку службы. Дедушки первые усаживаются за столы с подносами. У кого-то три стакана сока, вместо одного чая, хотя сок нам дают только в обед, кто-то и вовсе не притрагивается к еде. Многие из них уже отужинали в чипке – единственном на территории части киоске, выполняющем функцию магазина, ресторана и клуба сплетен.

          Мы берём еду последние. Пока стоим в очереди, к нам подходит сержант среднего призыва Демченко.

      – Сразу ешьте мясное, – в полголоса говорит он. Мы, не понимая, переглядываемся и передаем информацию по цепочке.

      – Рота-а-а! – старший сержант Лорченко, хищно улыбаясь, встаёт из-за стола, как только последний из нас за него садится, – окончить приём пищи!

          Слова Демченко становятся предельно понятными, я хватаю котлету и за два укуса проглатываю большие куски, запиваю горячим чаем. Нëбо ошпаривает и я хватаю ртом воздух. Поднимаемся с мест и с почти нетронутой на подносах едой идём к окну приёма посуды. Кто-то пытается поесть немного на ходу.

      – Строимся на выходе из столовой, – говорит Лорченко, допивая из стакана жёлтый  мутный сок, и мы бодро идём на выход.

      – Зашибись, поели, – тихо говорит Семуткин, пока мы суетливо строимся перед входом.

      – Из-за Подаченко, по ходу, – отвечаю я.

      – Да, Пан накосячил, – кисло улыбается Семуткин и подстраивает носки берцев под общую линию.

      – Я котлету успел проглотить, – хвастаю я вполголоса.

      – Я тоже заточил, – хмыкает он.

          Тем временем рота построена и Лорченко даëт команду на марш. Колонна медленно ползёт между выкрашенными до снежной белизны бордюрами, пробираясь к казарме.

      – Лор, может погуляем сразу? – раздаётся из середины строя. Сержант задумчиво морщится и поднимает взгляд на порыжевшее солнце, подкатившееся к верхушкам сосен и бросившее на плац холодные плети длинных тополиных теней.

      – Рота! – командует он, – левое плечо вперёд!

          Колонна сворачивает с дорожки и вываливается на плац. Вечерняя прогулка – ежедневный обязательный ритуал, и, если не гоняют строевым по плацу, весьма даже приятная.

      – Песню давай! – лениво тянет Лорченко и, оглянувшись по сторонам, достаёт из кармана сигарету.

      – Ветер