Армейские рассказы. Виктор Гурченко

  Поезд прибывает на конечную. Я дожидаюсь, пока все пассажиры поднимаются со своих мест, и встаю последний в очередь на выход. Времени у меня предостаточно, я не тороплюсь. На седьмом маршруте троллейбуса добираюсь до части. Чувствую себя почти дембелем. Самый тяжёлый, как мне кажется, месяц уже позади.

          Возле казармы роты боевого и материально – технического обеспечения, она же РБМТО, она же шара, нас набирается два десятка человек. Дежурный по роте сержант Демченко заводит нас в ленинскую комнату, где мы и рассаживаемся. Вскоре в помещении собирается вся рота. С интересом рассматриваю такие разные лица, пытаюсь угадать, кто здесь дед, а кто черпак. Угадать, на самом деле, несложно. Лихо сдвинутый чуть ли не на затылок чёрный берет и озорной блеск в глазах безошибочно выдают дедушку. Но не каждый старослужащий – дедушка, зато каждый дедушка – старослужащий.

      – Ну, что, – загадочно произносит старший сержант Лорченко. Он стоит, вставив руки в карманы, и медленно и ритмично раскачивается с пяток на носки и обратно, – приветствуем молодое пополнение нашей роты!

      – Наш главный дед будет, – шепчет мне Семуткин, сидящий рядом, мой товарищ по КМБ.

      – Вы знаете, – продолжает сержант, -что вас останется только десять человек. За неделю доп подготовки мы выберем, кто останется в нашей роте, а кто нет. И не обязательно быть хорошим водителем, чтобы остаться у нас. Мы про каждого из вас знаем всё, – он делает многозначительную паузу и окидывает нас суровым взглядом, – ваши сержанты по КМБ дали всем вам характеристики. И, можете не сомневаться, мы точно знаем, кто из вас крыса, а кто балбес. В конце недели у вас будет стокилометровый марш в качестве экзамена. Тем, кто останется служить с нами, сразу хочу сказать, что вам очень повезло – наша рота лучшая в бригаде. Во-первых, у нас вообще нет дедовщины, – после этих слов по аудитории пробежал говорок, – во-вторых, у нас нет воровства. Ну а в-третьих, у нас самые лучшие офицеры, – Лорченко резиново улыбается, повернувшись к капитану, сидящему за офицерским столом. Тот отвечает ему широкой улыбкой, недоверчиво качая головой.

          Старший сержант мне нравится. У него доброе открытое лицо с правильными чертами, он много шутит и улыбается. Если главный дед такой, то жить можно. А слова о том, что в роте нет дедовщины и воровства обнадëживают и успокаивают.

          После старшего сержанта слово берёт капитан и долго рассказывает нам о распорядке дня в роте, правилах отдыха и нарядах, назначениях помещений и кабинетов в роте.

          Ленинская комната, в которой нас собрали, уже почти двадцать лет называется комнатой досуга и информирования, но что поделаешь, если советская терминология с её товарищами и повсеместными сокращениями намертво сплелась с армией, её бытом и лексиконом. Да и сказать «ленинская», или просто «ленинка» намного проще и быстрее, чем каждый раз повторять «комната досуга и информирования».

          Вскоре с поста дневального раздаётся команда:

      – Рота! – и это «рота» звучит лениво