Я_существо. Маргарита Баренцева

Вы напрашиваетесь… то есть соглашаетесь, очень даже легко?

      – С чего Вы решили?

      – Это не я решил, это Вы решили, что у нас сегодня свидание. Вы накрасили красным губы, оделись не по погоде, в белое, нанесли на запястье парфюм и наверняка надели красивое бельё, мы шли под руку, а значит, свидание? Или Вы всегда при параде и ходите под руку с пассажирами пить кофе по утрам? Что скажете?

      – Вы очень странный человек…

      – Вы так считаете?

      – Да, считаю…

      – Ваше право. Я согласен. Говорить в лоб в нашем обществе вообще какое-то хамство, правда?

      – Вы выставили всё так, будто я какая-то шлюха.

      – Нет. Вы вовсе не шлюха, я так не говорил и так не считаю, но Вы довольно отчаянная девушка, Мариска, если решили сходить на свидание с пассажиром, который пил ещё задолго до того, как сел в самолёт, пил в самолёте и пьяным пришёл на встречу с Вами. Либо Вы совсем не разбираетесь в людях.

      – Скорее всего, второе. Я думала, что Вы заигрываете, когда спросили про цветы в Будапеште… Думала, что понравилась Вам и Вы ищете повода познакомиться. Ну зачем кому-то могут понадобиться тюльпаны в январе в Будапеште?.. Я же не знала…

      – Конечно… Откуда бы тебе знать, Мариска… Откуда тебе знать, что сегодня день рождения у моей матери, а вместо шикарного венгерского ресторана я иду на еврейское кладбище, и мне невыносимо хочется только одного – обнять её и просто хотя бы минуточку поговорить… А эти тюльпаны… Эти долбаные тюльпаны… Единственное, что мне точно известно, – они ей нравились…

      Глава 3. Кто такая Ева?

      Видишь, Виктория. Я совсем не мёрзну. Надел пальто.

      Ты когда-то переживала за мою спину. Говорила, нельзя быть таким высоким и не мучиться от болей в позвоночнике. Поэтому я утеплился.

      Иногда я тебя понимаю, Виктория. Мама…

      Это ужасно – ждать, когда твоё тело перестанет тебя слушаться. Ужасно ждать конца, когда ты немощен и одинок. Нет, я точно не планирую дожидаться такого финала. А знобит меня оттого, что ты мне ничего не сказала. Не поговорила со мной. И вот, кстати, да, опять принёс тебе тюльпаны. С днём рождения, мам…

      Накануне субботы здесь пусто. Евреи готовят праздничный ужин, чтобы спокойно с закатом солнца встретить свой Шаббат, и тут так тихо. В прошлый раз мы были у тебя с Артуром. Мне кажется, воздух в тот день был сухой и свежий, а погода – самое то для прогулок по кладбищу с другом. Мы выпили с ним кофе. Вышли из пекарни с пакетом булочек. Возле машины сидела кошка. Чёрная и ощетинившаяся от холода. С короткой шерстью. Машина ещё не успела остыть, мы ехали всю ночь прямиком из Мюнхена, кажется, целую вечность, поэтому неудивительно, что мой ещё не остывший автомобиль ей так приглянулся. Я почесал её за ухом и задумался на минуту о том, чтобы взять животное себе. Уж больно вы с ней похожи. Но Артур возразил. Он всегда возражает против моего сумасбродства, но без церемоний, настолько рационально и резко, что я ощущаю себя полным придурком и быстро прихожу в себя: кошачьей