Я_существо. Маргарита Баренцева

я ожил. Собирая по крупинкам разбитое, я начал рассылать резюме и параллельно обзванивать всех, для кого раньше писал заказные статьи. Я работал везде, где только мог, сверхурочно, сверхсрочно, чтобы побыстрее собрать нужную сумму на долбаный мой самый первый билет в Будапешт.

      В конце концов одно из резюме «выстрелило», и я оказался в офисе одного крупного регионального рекламного агентства с зарплатой, которая в сравнении с жалким заработком фрилансера казалась просто космической. Мне было двадцать два, и я ужасно выбивался среди коллег своей замкнутостью. В компании, где было около двадцати сотрудников, мне приходилось бороться с социофобией, стараясь изображать «своего парня», чтобы не выделяться. К счастью, на фоне других «своих в доску парней» я был слишком скучен и жалок, поэтому коллеги не проявляли особого интереса. За исключением Кати.

      Катя жадно изучала мои работы, и вскоре на одной из совместных тусовок у нас завязался роман, если можно было назвать этим словом дикий петтинг в общественном туалете. Она была мягкой брюнеткой с пышными формами, жадной до жизни, секса и всего того земного, что только можно было поиметь от своего пребывания в этой точке истории маленькой голубой планеты – здесь и сейчас. С ней не хотелось думать о чём-то ещё, кроме секса и развлечений. Из рядового провинциального фрилансера я стал едва ли не первый франт на селе, покупая нам одежду исключительного достоинства. Не задумываясь, я платил за всё. Мы ломали мебель, совокупляясь в отелях, посещали дорогие рестораны, чей класс позволял вести запись желающих скоротать там вечер на пару недель вперёд. Пили только проверенные вина и каждые выходные появлялись на публике, чтобы собрать полные зависти взгляды.

      Наконец, спустя несколько месяцев, билет в Венгрию был куплен, причём на двоих. Я уже не представлял, как буду проводить свои длинные вечера без женщины, и пригласил с собой Катю. Мне казалось, её присутствие как-то скрасит то жалкое впечатление, которое я произвёл на мать своими письмами.

      Вдвоём нас с Катей отпускали с работы неохотно: мы трудились в одном отделе, и отпуск двух сотрудников разом всегда порождал немало проблем, поэтому нам пришлось сознаться в романе.

      Уже в аэропорту я понял, что понятия не имею, как теперь выглядит моя мать. Я будто очистился от налёта беспечности и вдруг ощутил всю неразделённую тоску по тому настоящему себе. Тот я хотел с самого детства лишь одного: хоть одним глазком увидеть мать – робкую хрупкую девушку в вишнёвом кардигане.

      «Почему твоя мать так далеко? Почему ты её так давно не видел?»

      Катя наседала с вопросами.

      Если бы я только знал ответы…

      Казалось, когда я вырвался из бутафории офисной жизни, с глаз разом спала пелена напускной успешности и «лоска» и началась обратная тяга к своему истинному обличию. Останавливаясь пообедать между стыковочными рейсами,