Я_существо. Маргарита Баренцева

понести зонт?

      – Нет, спасибо. Я не хочу брать зонт. И промокнуть совсем не боюсь. То есть мне, если честно, всё равно. Я вообще не люблю ходить под зонтом. А тем более носить их. Можно сказать, у меня «зонтикофобия» и я люблю быть мокрым, как мышь, в такую погоду. Мокрым и жалким, как и полагается страдающему мудаку.

      – Вы со странностями. Надеюсь, это странности перевода, но, по всей видимости, в суть этой тирады мне лучше не вдаваться, – Мариска широко улыбнулась и отвела взгляд в сторону. – Кстати, на каком Вы вообще языке разговариваете? Я слышала, что Вы что-то там бормотали, но ни слова не поняла.

      – Поверьте, это неважно.

      – Неважно? Ну хотя бы для поддержания беседы намекните мне.

      – Я не хочу. Не умею намекать. И поддерживать беседу тоже. Извините, правда.

      – Хорошо, хорошо. Идём. Тут уже рядом.

      – Спасибо.

      Ненадолго наступила какая-то пауза, но, видимо, тишина – это абсолютно не то, что нравится этой женщине. Она снова задала вопрос:

      – Вы нормально перенесли полёт? Мне кажется, Вы совсем ничего не ели и были подавлены? Вы поели?

      – Поел. Спасибо. А полёт?.. Да, я выспался и теперь чувствую себя хорошо. То есть сносно. Нормально. А Вы?

      – Ну, я стюардесса. Это моя работа.

      Да, как же я мог забыть. И шаблонно отвечать – Ваш девиз. И дежурная улыбка с красной помадой тоже. Счастье, что она вообще переоделась из униформы. Хотя, в общем, Мариска была довольно красивая, и она, конечно, об этом знала.

      – А цветы, которые вы ищете, – они для кого?

      – Для тебя.

      – Что?

      – Ничего.

      Она потупила взгляд и игриво заулыбалась.

      – Спасибо, конечно, но… Но я не очень люблю тюльпаны, можно розы – их и найти проще. Хотя и буду рада выпить с тобой кофе, Берт.

      Я почувствовал, как её железобетонная уверенность в собственном превосходстве над ситуацией начинала меня накалять.

      – Ну на самом деле я пошутил. Про цветы. Они не для тебя. Извини, Мариска. Это тюльпаны для моей матери. Тюльпаны для неё что-то значат, и я всегда покупаю их, когда прилетаю сюда, в Будапешт, чего бы мне это ни стоило. Чаще, конечно, просто беру их с собой. Я большую часть времени нахожусь в Мюнхене и знаю, где купить их там. Однако в этот раз летел не совсем оттуда, и вообще, сложностей было много, понимаешь?

      – О, так у тебя здесь живёт мама. Это многое объясняет. А я уже было подумала, у тебя тут есть любимая женщина. Знаешь, как мы, женщины, любим нарисовать себе какую-то историю, вроде такой, какая могла бы быть у тебя: ты поссорился с ней и оттого был невесел, она улетела в Будапешт, а ты поспешил за ней. Конечно, искал её любимые цветы, расстроенный, опасаясь, что тебя не примут. А всё оказалось гораздо проще… – стюардесса облегчённо вздохнула, и на губах у неё появилась самодовольная ухмылка, вроде той, какая бывает у женщины, которая встречается с соперницей – и та ей неровня.

      Вот это эрудиция. Я действительно увидел перед собой все образы дешёвых сериалов и фильмов про любовь.

      – Нет. Женщины у меня нет.

      – …Вот