Россия в поисках эффективности. Борис Николаевич Шапталов

это необходимо при ориентации правящего класса на постоянную военную конфронтацию с соседями, что предполагает поддержание постоянной мобилизационной готовности государства и широких слоев общества.

      Деспотия есть абсолютистская власть, выполняющая свои управленческие функции вне рамок юридических законов и контроля со стороны общества.

      Власть-собственность подменяет владение и распоряжение частной собственностью «общественным» владением. От имени общества распорядителем выступают властвующие группы, которые распоряжаются прибавочным продуктом той части производительных сил страны, на которую простираются их властные функции. Это может быть государственная собственность, которой распоряжается бюрократия, или собственность Бога, и ею распоряжается церковь, или общинная собственность, которую контролирует «мир». Все способы владения объединяет одно свойство: распоряжение производительными силами осуществляется с «отключенным» механизмом конкуренции и без четкого правового регулирования экономических процессов. Поэтому в «восточном обществе» огромную, заменяющую право, роль играют традиции, а также сила власти.

      Золотая Орда и империя Чингисхана исчезли, оставив след в истории, в описаниях летописей, прежде всего, как военные государства-завоеватели, грабившие народы. Развитое летописание в среде завоеванных народов спасло эту военную державу от забвения, как это произошло с военными союзами других кочевников – гуннов, аваров, эфталитов… Их политико-экономический механизм блокировал их развитие и не содержал главное – возможность ощутимого прогресса.

      Александр Невский, выбирая курс на союз с Ордой, в конечном счете, способствовал изменению будущего страны. Новый генотип развития объективно способствовал утверждению на Руси монархии «восточного», т.е. деспотического, типа, что привело к утверждению особого варианта крепостничества, уничтожившего не только экономическую независимость крестьян, но и личную. И дело не в степени жестокости режима, как это иногда представляется и потому некоторые авторы горячо доказывают, что власть средневековых западных государств была даже более жестокой, чем в московском царстве. Суть дела в другом. Преобладание того или иного типа цивилизационного кода «обрекает» государство и общество на определенный уровень качества управления и обусловленную социальным генотипом направленность его действий. Поднять эффективность выше некой объективно присущей данному социуму планки и перебороть инерционность государственного мышления в рамках существующего «кода» практически невозможно. Можно провозглашать и затем трудолюбиво проводить некие реформы, с большим или меньшим толком имитирующие чьи-то образцы, выгонять чиновников и заменять их другими, все равно «выше головы» прыгнуть не удастся. Система, рассчитанная на определенный ресурс и социальную скорость, будет работать так, как она может. Вол не станет скакуном, ибо рожден для другого. Можно, хлестая, заставить его