Дневник макарухи. Стася Берг

о своей двоюродной сестре, которая уехала туда "на недельку", а вернулась с мужем и рецептом сациви.

      Или потому что Рубен на рынке в очередной раз обманул меня на сдачу, и теперь мне кажется, что грузинские рынки – это другое дело.

      А может, потому что мне просто хочется хоть раз побыть кем-то, кроме “макарухи года”.

      Кофе остывал в кружке.

      Кот сидел на подоконнике, наблюдая за соседским воробьём с выражением философского интереса.

      Он явно рассуждал о хрупкости жизни – или просто выбирал момент, когда можно будет спрыгнуть на стол и стянуть печенье.

      Я сделала глоток. Горечь кофе обожгла губы.

      Но не так сильно, как мысль о Тбилиси.

      Зачем? Почему именно туда?

      Я никогда там не была. Всё, что я знала – рассказы знакомых, фильмы, случайные кадры из блогов.

      Но в голове уже всплывали запахи – вино, кинза, жареные баклажаны с чесноком.

      И звуки – звон бокалов, музыка, шум речки Куры.

      И самое главное – там меня никто не знает.

      – Вардан…

      – Ммм?

      – А ты был в Тбилиси?

      – Нет. А ты?

      – Нет.

      – Тогда почему ты хочешь туда?

      Я задумалась.

      Как объяснить, что иногда хочется быть просто женщиной с чашкой кофе? Не “жена дьякона”, не “Анаит с рынка”, не “Анаит, которая до сих пор без детей”.

      – Не знаю, – ответила я. – Хочется, чтобы воздух пах вином и свежей кинзой. Чтобы меня не знали. Чтобы можно было сидеть в кафешке и быть просто женщиной, а не “макарухой года.”

      Вардан посмотрел на меня. Медленно отложил книгу.

      – Ты устала?

      Я кивнула.

      Потом добавила:

      – Я не устала от тебя. Просто от того, что вокруг тебя.

      Он не обиделся.

      Вардан вообще редко обижается.

      Он – как камень в старом монастыре: знает, что ливни будут, но не боится промокнуть.

      Он просто сказал:

      – Если хочешь в Тбилиси – поедем. Осенью. Когда всё утихнет.

      Осенью.

      Когда пыль с улиц сядет на свои законные места.

      Когда туристы разъедутся, оставив после себя только смятые билеты и фотографии с надписью "I love Jerusalem".

      Я кивнула. Но знала, что мы не поедем.

      Не потому, что денег нет.

      И не потому, что службы мешают.

      Просто у нас уже есть Иерусалим.

      Со всеми его плитами, древними стенами и соседями, у которых больше мнений, чем шейхов у мечети.

      Днём я вышла на рынок.

      Воздух был густой, пряный, наполненный запахами жареных орехов и свежего базилика.

      Крикливые продавцы зазывали покупателей, а Маро с традиционным выражением лица “я тебя насквозь вижу” спорила с торговцем о цене помидоров.

      – Солнце моё, – ласково говорила Маро, – ты мне говоришь “шесть шекелей”, но это не помидоры, это грех на твоей совести!

      Продавец только вздыхал и отмерял лишний килограмм.

      И я снова подумала: а в Тбилиси разве торгуются по-другому?

      По