Игра против правил. Александр Рыжов

ее отцу, что намерены пожениться. Профессор Миклашевский, как бдительный родитель, воспринял известие с изрядной долей настороженности, долго всматривался в потенциального зятя, будто под микроскопом изучал, как инфузорию. Но внешний облик Касаткина и тем более физические данные были безупречны. Захочешь – не придерешься. Что до его моральных достоинств, то о них профессор был осведомлен слабо, знал лишь со слов дочери. Кончилось тем, что он огласил свое напутствие:

      – Юлечка… я всегда хотел для тебя только самого хорошего. Если ты считаешь, что это оно (движение эспаньолкой в сторону Алексея), то препятствовать твоему решению я не буду.

      Часом позже, когда профессор отбыл на факультативные занятия, Юля сказала:

      – Он нас благословил. Можем готовиться к свадьбе.

      – А мне показалось, что он меня даже за человека не считает, – пожаловался Касаткин.

      – Он всегда такой, не бери в голову. Когда мы с ним вдвоем, он меня о тебе расспрашивает: на каком ты счету у тренеров, как далеко может продвинуться твоя карьера, не собираешься ли ты в Москву переехать, если, допустим, в ЦСКА пригласят…

      – Но я и сам не знаю насчет карьеры. В ЦСКА пока не приглашали.

      – Не волнуйся, я ему сказала, что ты скоро Горди Хоу переплюнешь. Так что и Москва, и сборная – все это не за горами. Поэтому он такой добрый.

      Они сидели в просторной кухне Миклашевских и пили зеленый чай. Касаткин подавился и панически прокашлял:

      – Ты что! Это же еще вилами по воде… Никаких гарантий…

      – Ерунда! – беспечно вымолвила Юля. – Это тебе аванс. Будешь теперь вдвойне стараться.

      – Да я и так не расслабляюсь…

      – Вот и расслабься. То есть тьфу… успокойся. Делай свое дело: катайся, бей по шайбе, – а остальное я улажу.

      Что она подразумевала под остальным, Касаткин не понял. То ли его продвижение вверх, то ли все, что касалось предстоящего бракосочетания.

      Он был осведомлен, что у профессора Миклашевского немало контактов в самых разных сферах, в том числе и в спортивной. Будущему тестю ничего не стоило замолвить словечко, и переход Алексея в ЦСКА смотрелся отнюдь не фантастично.

      Но опять протекция, блат… увольте! Он об этом уже говорил Юле, когда предлагала устроить его в университет. Начинать с выклянчивания преференций семейную жизнь – такой, товарищи, моветон, что и представить невозможно.

      Он не стал углубляться в тему, перескочил на другое:

      – Может, в кино сходим? Вечер свободный.

      – А что сейчас идет?

      – «Семьдесят два градуса ниже нуля». Приключения, про Антарктику…

      – Да ну ее, эту Антарктику… – Юля поежилась. – Не люблю холод. Скоро зима, еще намерзнемся. Давай лучше в ювелирный сходим, кольца присмотрим. Или передумал жениться?

      Ничего он не передумал. Просто возникло одно обстоятельство, о котором он собирался рассказать, да смелости не хватало.

      – Юль… со свадьбой подождать надо. Я уезжаю…

      – Куда? –