Метаморфозы смерти. Луксина Тесебрин

для вечности божества превосходили эллинов по силе и способностям: умудрялись летать или становиться невидимыми, они не являлись всевластными и всесильными, могли страдать от боли и изнывать от полученных ран. Притом даже вмешиваясь в жизнь людей и навязывая им собственную волю, небожители никогда не стремились всецело управлять человечеством и часто позволяли себе возражать, а порой и выигрывать в спорах. В итоге олимпийцы заслужили должное уважение народа Эллады, и люди принялись поклоняться великому пантеону, взывая к милости и прося покровительства в разрешении тех или иных дел.

      Между тем неслучайно среди эллинов закрепилось мнение, что не только сердить небожителей было опасно, но и встречаться с ними лицом к лицу рискованно, ибо в порыве гнева они без разбора карали как виновных, так и невиновных.

      – И последний наш участник, – продолжил верховный жрец, завертев головой в поисках кандидата и найдя лишь его тень у каменной колонны в отдалении. – Царственно пурпурный корончатый анемон в обличье Адониса – бога юности.

      Услышав своё имя, герой на мгновенье выступил из-за столба, но обнаружив устремлённые на себя взоры поспешно скрылся. Правда, новообращённые всё же успели разглядеть стеснительного молодого неофита. Подобно фантастически красивому и нежному анемону с хрупкими лепестками, волнительно трепещущего от мимолётного ветрового порыва и легко теряющего цветочную голову от более мощного дуновения стихии, нелюдимый Адонис показался остальным кандидатам скрытной и меланхоличной натурой. А ведь анемон символизировал потерянную любовь. И как восхитительно яркое создание с тонкими зубчатыми краями на рассечённых листьях всегда очаровательно смотрелось в лучах восходящего солнца, прикрывая соцветия багряного оттенка запёкшейся крови на огненном закате, так и скромный юноша с чувственным ртом, роскошной шевелюрой, печальной улыбкой и тревожным взглядом имел одновременно романтичный и грустный вид.

      – Ну, раз я успел представить всех новообращённых, причин тянуть с отъездом нет больше. Мы немедленно покидаем Нимфеи и сам Элевсин, – заторопился верховный жрец, – и отправляемся по священной дороге в Афины.

      – Вот так просто? – забеспокоилась Афродита. – Но мы не покидали богоугодные Нимфеи сотни лет!

      Метаморфозы явили на месте вечнозелёных растений священных Нимфей не совсем обычных человеческих созданий, а возродившихся небожителей, которым теперь надлежало пройти посвящение в Великих Элевсинских мистериях, чтобы закрепить за собой бессмертное воплощение или же кануть в безызвестность навсегда. Только у просуществовавших сотни лет в растительном обличье неофитов не успели должным образом перестроиться защитные рефлексы, отчего они пока не до конца осознавали, через какие испытания им предстоит пройти.

      – С нами отправляются также все мистагоги. Вы можете обращаться