Дом номер тридцать. Катерина Алёшина

ухо с одной стороны.

      Не зная, чем ещё себя занять, она повернула створку трельяжа. Отражение раздвоилось, потом утроилось, словно вселенная преломилась на множество мелких осколков. В раннем детстве Лера обожала играть с зеркалами. Вот и сейчас на неё напала ностальгия. Она повернула вторую створку, увидела в отражении свой затылок, ровный срез стрижки ниже подбородка. Какое-то время девушка увлечённо двигала одну из створок, отражения то превращались во множество мелких, то уменьшались до двух или трёх. Лера чувствовала себя гостьей в стране кривых зеркал. Игра продолжалась, пока в карусели отражений не мелькнула тень, чужеродная и пугающая. Девушка замерла, вглядываясь в зеркало, ища смутившее её в комнате. Липкий страх пополз по затылку, распространился мурашками по телу. Лера обернулась так резко, что закружилась голова.

      Окружающее пространство было прежним. Медовые тени тянулись от абажура. В полутёмных углах никого. Отчего-то стало неприятно сидеть затылком к зеркалу, словно кто-то мог коснуться спины.

      В этот момент над головой раздался топот, такой же, как вчера. От неожиданности Лера подскочила. В висках стучало, к щекам прилила кровь, а руки похолодели.

      Топот продолжался.

      Девушка включила верхний свет. Стало светлее, а на душе спокойней. Но, как назло, перед глазами встал образ жуткой тёмной комнаты на верхнем этаже.

      «Ну уж нет, – подумала Лера. – Сегодня я на это не куплюсь».

      – Можешь прыгать хоть до утра, – сказала она вслух, сама не понимая, к кому обращается.

      Выходить из комнаты не хотелось. Даже захоти она в туалет, ни за что не пошла бы бродить по тёмному коридору.

      Звуки стихли так же неожиданно, как начались.

      Лере стало совсем не по себе. Она не могла понять природу своих чувств.

      «Подумаешь, ночью кто-то не спит, – заключила Лера. – Мерещится ещё всякое. Фигня какая-то».

      В момент, когда девушка почти убедила себя в чрезмерной фантазии и буйном воображении, топот послышался на этаже.

      Это были не шаги, а именно топот, будто кто-то скакал по коридору вприпрыжку.

      Лера посмотрела на дверь. Зазор над полом зиял чёрным провалом. Девушка инстинктивно погасила весь свет. Ей в голову пришла нелепая мысль: «Ночной балагур должен думать, что я сплю».

      Лера беззвучно забралась с ногами на диван.

      Топот оборвался. А через пару минут снаружи у двери скрипнула половица.

      Девушка боялась громко дышать. Иррациональное чувство страха овладело Лерой. Умом она понимала, что нечего опасаться, но лоб покрылся испариной, а руки дрожали.

      Топот раздался за дверью.

      «Нужно открыть и прекратить этот балаган», – подумала Лера, но отчего-то было жутко даже пошевелиться.

      Звук продолжался, действовал на нервы. Он казался совершенно неестественным.

      «Кто бы стал скакать прямо на пороге ночью?»

      Лера пребывала в странном оцепенении, пока топот не прекратился.

      В звенящей тишине она опасливо спустила ноги с дивана,