Исповедь дилетанта. Сергей Бурлаченко

этап хорош тем, что второй строится по тебе, а ты просто делаешь своё дело, ну и прёшь быстро, как можешь.

      Итак, мы стояли вчетвером на старте. Каждый на своей дорожке и с разрывом по дуге.

      Сходятся все на одну дорожку после первого круга. К этому моменту и надо выскочить на первую иди вторую позицию.

      Лось из общества «Октябрь» пошёл вперёд сразу со старта! Парень был выше меня на голову и длиннее ногами. Где они таких мослов набирают? Хрен догонишь, хрен поймаешь!

      Но я делал всё, что мог. Приклеился к нему следом и не давал слишком оторваться. Других двоих не видел. Только спину первого в тёмно-синей майке с номером «10». У меня был номер «11». Значит, я должен был быть следующим за «10» во чтобы то ни стало! Кровь из носу! Сам в лепёшку! Глаза из орбит!

      Не помню как, но я был-таки в забеге вторым. На этой дистанции после 300 метров человек вырубается. Физика знает свой предел. Дохнет дыхалка, темнеет в глазах, цепенеют ноги. Способ держаться – сохранить ритм движения рук. Шапошник советовал:

      – После трехсот метров беги руками. Ноги как-нибудь за ними успеют.

      Я так и сделал. И удержался вторым. «Октябрь» умотал от меня метра на три вперёд. Я передал эстафету и почти рухнул за бровкой беговой дорожки.

      Так мы и пришли в том забеге вторыми.

      А в целом заняли тогда третье место в эстафете 4х400 по Москве.

      «Октябрь» нас вытащил. Мы даже обыграли первую команду «Спартака». Они были шестыми.

      Время нам, конечно, не сказали, но наградили латунными медальками с позолоченными лучами и круглой зелёной серединой с цифрой «3». Медалька висела в моей комнате на стене несколько лет. Я её всем показывал, пока куда-то не затерял во время переездов.

      Когда мы с отцом возвращались домой, у метро «Автозаводская» он купил огромный «Киевский» торт.

      – Тебя, Сергей, с небольшой победой, – сказал отец и, видя, что я еле держусь на ногах, нёс коробку до дома сам и только следил, чтобы я не шлёпнулся на мостовую.

      А дома мы вместе с мамой пили чай и ели орехово-шоколодное бизе «Киевского» гиганта.

      А потом меня стошнило, и отец уложил меня в постель. Он по личному опыту знал, каково бывает спринтерам после этой дистанции.

      Вот и сейчас я помню люблинский стадион «Локомотив» летним вечером, кросс на станции «Москворечье» с заводскими мужиками, СЮП, зелёную медальку, ненавистный торт и отца, сидящего у моей постели и говорящего:

      – Молодец, Сергей. Сегодня ты усёк главное. Победа всегда даётся через блевотину. Так что привыкай быть победителем.

      Жёны

      Часть первая

1

      Её имя Марина. Ей было 15 лет, а мне 19. Знакомство наше было случайным и, как многое в молодости, неизбежным. Летом 1980 года мы увидели друг друга в обстановке советской барочности.

      То есть всё было по-русски невинно и значительно. Давно описано Тургеневым, Чеховым и, само собой, Набоковым.

      Я работал на производственной практике как техник-топограф, а совсем юная девушка отдыхала на школьных каникулах рядом