Тайна заброшенного монастыря. Андрей Гордеев

об этом я и не подумал. Уж месяц как Советы отбирают лошадей у всех подряд. Придется брать грех на душу». Иерей навел ствол нагана в кармане на старшего поста, целясь ему в руку. Священник решил только ранить этого парня и сразу сбить его с ног своим крепким кулаком, а затем приняться за другого вояку, подошедшего к Семену Лазареву. Неожиданно от розвальней, где сидел Лазарев, донесся удивленный возглас постового:

      – Дядя Семен, здрасьте! Это я, Андрон Поликарпов. Узнаете?

      Старший поста Степанов недовольно повернулся в сторону подчиненного. Мифодий чуть кивнул головой Прокопию, давая временный отбой.

      Постовой, улыбаясь, обратился к старшему поста:

      – Иван, это брат тетки Клавы с Пухты, подруги мамки моей. Хороший мужик! – И, повернувшись снова к Лазареву, спросил: – Как живете, дядька Семен? Куда едете? В Пухте не будете?

      – Да ничего живу, с Богом. Вот надобно в Еремеев посад съездить, отца Савелия привезти в город. А в Пухту, дай Бог, заеду, как не заехать! – радостно и неторопливо ответил Лазарев.

      – Будете в Пухте, всем моим поклон передавайте, – попросил постовой и затараторил: – А я в военном отряде губсовета состою, поди уж, месяц буду. В Петрозаводске в казарме с ребятами живу. Паек дают и табак даже. Иван! – обратился к начальнику он. – Пусть едут с миром! Зла от них не будет.

      Старший поста Степанов что-то соображал, нахмурив брови. Затем лицо его приняло скучающее выражение. Он небрежно закинул винтовку за плечо и важно сказал:

      – Ладно, езжайте! Да осторожнее там: на дорогах балуют разные… – Он не договорил, махнул рукой и пошел к костру.

      3.

      Сани перевалили через железнодорожный переезд и покатили по накатанному насту. Через пять минут исчезли из виду причудливые красноватые тени от костра на деревьях. Путники не торопили лошадей: ещё было темно, и тянущаяся извилистая дорога смутно серела между черными стенами леса, а попадающиеся по пути ямы еле проглядывались впереди.

      – Слава Богу, не взял грех на душу, не убил человека, – сказал иерей Мифодий, полулежа в санях. – Тем более не порешили этого парнишку Андрона, земляка Семена Лазарева. Бывает, соседи и друзья получше будут какого-нибудь родственника. Но надобноть быть начеку: кони нынче дорогого стоят.

      Прокопий Баженов ничего не ответил, лишь виновато крякнул. Через два часа посветлело: всходило солнце. Лошади потрусили веселее. По дороге промелькнули две небольшие деревушки, но жившие в них люди не кидались, как раньше, к забору перекинуться несколькими словами с проезжавшими мимо путниками, а смотрели из окон домов, невидимые с улицы. Их присутствие выдавало лишь колебание занавесок да еле уловимое пятно лица в темной раме окна. За час до полудня вновь показалась впереди какая-то деревушка с несколькими избёнками, выстроившимися вдоль дороги. Розвальни с Семёном Лазаревым тащились за бричкой, отстав шагов на пятнадцать.

      Проехав вторую избу, Мифодий и Прокопий неожиданно услышали за спиной громкий возглас:

      – Стой! Стой, говорят! Осади лошадей!

      Прокопий