Здравствуй, Даша!. Микола Адам

нежданных гостей средних лет высокий мужик в белой майке и в спортивных штанах с лампасами.

      – Позволите? – вежливо попросил Николай Михайлович пропустить его в квартиру. Дашин папа посторонился.

      – Налево сразу, – указала путь Николаю Михайловичу Павловская.

      Они вместе вошли в комнату. Таня расстелила постель, Николай Михайлович положил Дашу, разул ее и стянул с нее «пачку». Потом укрыл одеялом.

      – Вроде все, – сам себе сказал.

      – Что, собственно… – плохо соображал Дашин папа.

      – Все в порядке, – улыбнулся ему Николай Михайлович. – Просто заснула ваша дочка. Будить было неудобно. Так что и вы не беспокойте ее, пожалуйста. Ну, всего доброго!

      – До свидания, Сергей Николаевич, – попрощалась и Павловская, поспешая за Николаем Михайловичем.

      – До свидания, – произнес вслед Дашин папа, пожимая плечами.

      Выйдя из подъезда, Николай Михайлович остановился, пошарил по карманам, достал сигарету, закурил.

      – Далеко не прячьте! – смелой походкой продефелировал Хвалей, подойдя близко к Николаю Михайловичу и Павловской. А неподалеку полукругом выстроились семеро ребят, гораздо старше Хвалея, с его двора.

      – Курить вредно, – заметил Николай Михайлович.

      – Вредно не курить, – парировал Хвалей.

      – Оно и видно, – усмехнулся Николай Михайлович.

      – Хвалей, ты чё? Обалдел? – это Павловская.

      – Закройся, овца! – произнес Хвалей.

      – Урод! – выдала Павловская, предусмотрительно спрятавшись за спину Николая Михайловича.

      – Извинись! – вежливо попросил Николай Михайлович Хвалея.

      – Слышь, дядя, – подошли остальные, но говорил один. В свете уличного фонаря Николай Михайлович хорошо разглядел физиономию урки, явно недавно освободившегося. – Не тебе учить манерам наших мальцов.

      – Тебе что ли? – усмехался Николай Михайлович.

      – А чё, я за учителя не сойду? – заржал урка, и все заржали.

      Николай Михайлович не стал ждать, пока на него нападут. Он ударил первым. Закон неожиданности всегда срабатывает. Хвалей получил не больно, но неприятно. Остальные разлетались от бешеных, быстрых и точных кулаков Николая Михайловича, как кегли. Один урка увернулся, ушлый. Ножиком стал пугать.

      – Послушай, уважаемый, – сказал ему Николай Михайлович, – я не хочу тебя калечить. Давай разойдемся миром. Твой малец сам виноват, бил по голове девочку, хотел ударить ногой в живот. Прав он, по-твоему?

      – Нет, – скрепя зубами, подумав, ответил урка.

      – Ну, так мы пойдем? – взял Николай Михайлович Павловскую за руку, которая с ужасом и восхищением наблюдала за происходящим, забыв даже зонтик открыть.

      – Вали, – так же процедил урка, сплюнув под ноги.

      Николай Михайлович, уверенно печатая шаг, направился к Дому культуры.

      – Ваша куртка, Николай Михайлович, – протянула ему куртку Павловская, про которую он забыл и забыл бы ее у Белых дома, если бы не Таня.

      А дискотека подходила к концу, оставалось совсем немного времени и последняя