Тьма во мне. Александр Манахов

из лука, битвы на мечах и на копьях, последние считались особенно интересными. Два всадника с разбегу должны были ударить друг друга тупыми копьями, и за точные попадания присуждались очки. Но главной задачей было, конечно же, выбить противника из седла. Эта часть турнира была яркой демонстрацией военной силы и ловкости. Другие же виды состязаний были уже не столь значимы и не так ценились зрителями.

      Турнир был делом добровольным, но для меня, королевского сына, он становился повинностью, которую мне предстояло исполнить по достижении шестнадцати лет. Мне полагалось участвовать хотя бы в одном виде соревнований, и по окончании турнира, если я, конечно, смогу одержать победу, меня должны посвятить в рыцари, как это в прошлом году произошло с моим братом. Стрелять из лука я умел безукоризненно, однако этого мало, чтобы снискать одобрение отца. Не таким уж замечательным я был фехтовальщиком, но теперь думал записаться в состязания на мечах, лишь бы только избежать боя на копьях, самого опасного из всех поединков. Никогда не признался бы вслух, что боюсь, но я боялся. Сколько рыцарей нашли свою гибель, упав с коня. Тупые наконечники копий не могли ранить смертельно, но удар ими способен нанести увечья, от которых люди умирали куда медленней. Уж лучше сразу сломать себе шею, упав с коня, чем страдать несколько дней перед тем, как все равно испустить дух. Доспехи защищали, но не могли уберечь от роковой судьбы.

      Мое телосложение не годилось для такого рода испытаний. Нужно быть крепким, сильным и выносливым, как мой брат, чтобы удержаться в седле и вытерпеть удар несущегося на тебя копья. В худых людей, как я, попасть сложнее, но если уж попадут, то выбьют из седла сразу же, а какими страшными последствиями может закончиться такое падение, я и думать не хотел.

      Очень надеюсь, что отец и в этот раз будет ожидать победы от Хьюго. Пусть мой брат побудет для меня тем щитом, за которым я смогу спрятаться от отцовского и всеобщего внимания. Пусть он будет на виду, пусть он получит эту победу, которая мне без надобности, ибо я не хочу разбиваться вдребезги, в попытках что-то доказать нелюбимым людям. Миранда? Победить ради нее или бесславно погибнуть ради нее? Какое счастье этим я ей доставлю? Нужна ли ей моя победа или поражение? Хьюго сказал бы, что я рассуждаю, как трус. Пусть так, но страх порой не затмевает разум, а проясняет его, и мне думалось, что я вижу все куда чище других, рассуждаю, как человек разумный, как человек, который не хочет рисковать жизнью и здоровьем, когда нет действительной опасности, ради увеселения глупой и падкой на всякую жестокость толпы.

      Миранда действительно была на углу южной и западной стен, стройная и статная, сама как одинокая башня. Зеленое, цвета надежды, платье с короткими рукавами обнажало ее тонкие белые руки, которыми она все поправляла свои густые волосы, подхваченные летним ветром. О, как бы я хотел быть этим ветром, и вот также играть с ее чудными темными распущенными волосами.

      «…И птицы, и травы, и воды,

      Теперь нам родня.

      С