Шлях. Виталий Томович Чепиль

баба колотила за такое отшельничество сорокалетнего, легко поднимавшего пудовые мешки, гиганта, крючковатой палкой.

          Дядя устроился фельдшером в находившееся в трех километрах от Севериновки, небольшое сельцо Франкиевка. В результате очень сложных и комбинированных интриг бабы и ее подружек, его удалось таки познакомить с проживающей здесь, вместе с маленькой дочерью, польской красавицей, на которой он, все же, наконец, женился. С ней, с тетей Вицей, он прожил долгую и, думаю, счастливую жизнь. Сейчас тетя Виця доживает свой век в Одессе, в уютном собственном домике на Большом Фонтане. В Одессе живёт вышедшая замуж за молдавана Ивана – сейчас украинского предпринимателя – ее дочь Валя, а также дядин и тетин Вицин совместный сын Эдуард, мой двоюродный брат.

          По примеру дяди, я, в свою очередь, завязал в Севериновке знакомство с польской красоткой Марцысей. Белокурая, голубоглазая девочка, моя ровесница, владела необыкновенным чудом – цветными карандашами. Затаив дыхание, с изумлением, я, позовавшийся до этого только обугленными веточками, наблюдал, как под этими карандашами появлялись на бумаге красные яблоки на зеленых деревьях, как зажигалось огненное солнце на синем небе. В ответ на мои горячие мольбы дед выдал мне простой карандаш – на цветные не потянули. Да в сущности, они и не нужны были: такого удивительного мастерства, с каким пользовалась ими Марцыся, я не достиг, кажется, до сих пор…

          Дядя Семён был полной противоположностью дяде Левку. Я бы сказал, противоположностью абсолютной. Невысокий, худощавый, с голубыми глазами – он отличался предприимчивостью высочайшего класса и был неизменным дамским и любимцем, и угодником.

          Свои постоянно меняющиеся романтические похождения он последовательно заканчивал, как правило, женитьбой. Жениться он начал еще до войны, в бытность свою сельским учителем и с тех пор проделывал это поистине бесчисленное количество раз. Диапазон его жен был бесконечно разнообразен: от молдавской художницы до киевской артистки, от, с горящими глазами, жгучих брюнеток до, с горящими волосами, рыжих кокеток… Видимо, только присущие ему изворотливость и предприимчивость помогали избегать при этом конфликтов с достаточно недвусмысленными на этот счёт пуританскими коммунистическими законами. Со своей последней женой, тётей Верой, он прожил, думаю, более тридцати лет, но и живя с ней, он умудрялся жениться и разводиться с другими… Сейчас она эмигрантствует, живя у их с дядей дочери, моей двоюродной сестры Тани, в Нью-Йорке. В США Таня выехала в результате своего замужества.

            Близкие так старались определять дядины художества: "что ж, не повезло ему в жизни…"  Может, и так…

           Разнополярные и такие индивидуальные особенности дядей непостижимым образом экстраполировались на меня. Присущую мне от природы болезненную впечатлительность и застенчивость, в семье объясняли: "это у него от Левка", а в случаях, когда я допускал в своем поведении какие-либо прохиндейства,