Меченая кровью. Джули Дювер

голову. “Не жалей, он тебя не пожалеет”. Я сорвалась на крик. Посмела кричать на князя, на отца.

      – Аня погибла в воде!  Она не успела! Твои боги не приняли жертву. Ты и меня просто убьёшь на потеху жрецу и толпе!

      Кинула обидные злые слова в его помутневшие от горя глаза. Меня раздирала жажда мести. Я должна. Должна. Что должна, не понятно. Отец молча вышел, но уходя поцеловал в макушку, первый раз в жизни. Тьма отступила. Одно мимолетное касание, и тьма отступила.

      Я села на деревянную жесткую лавку. Слезы пересохли. Все выплакала. Пришло страшное осознание, в смерти любимой сестры, виновата я. И только я. Ни боги, ни отец не причём. Она опоздала из-за меня. Если бы Аня не стала меня предупреждать. Тогда. Тогда она бы не потеряла то мгновенье пока боги держали открытым ход, и она бы успела в сады Ирия. Успела бы пока море спокойно.

      Мы вернулись домой. Время шло дальше. Жизнь продолжалась. Никто не горевал и не оплакивал Анютку. Все верили, дар принят богами. Все кроме меня, Ольки и Любавы.

      Князь сразу по возвращению отправился в поход. Молодуха по слухам поехала с ним. Жизнь в городище не поменялась. Так же радовались и плакали. Женились и рожали деток. Старики помирали. Любава вернулась в свои покои и сдувала пылинки с Маринки. Нас с Олькой старалась не замечать вовсе.

      Накануне праздника Коляды воротился князь с дружиной. Молодой жены при нем не было и спрашивать не дозволялось.

      Я накатавшись с горки на салазках, вернулась в дом раньше всех. С мороза щеки горели огнем, на волосах повисли заледеневшие сосульки. Скинула платок и встряхнула головой. Часть льдинок с тихим звоном разлетелись по сеням. Из малой трапезной, той что для близкой семьи, доносились голос отца и всхлипы Любавы. Я тихонько прижалась спиной к стене и затаилась. Тёмная моя часть потирала ручки от удовольствия. Пахло тайной. Я старалась и не дышать вовсе, прислушивалась. Слова долетали приглушенные.

      – Не надо. Не мучай меня. Она все, что осталось в жизни.

      – Это княжий долг. Не смей перечить воле богов.

      – Спрячь, схорони доченьку. Пусть волю выполнит Олька. Никто и не всплакнет за этой нерадивой девкой.

      – У нас нет выбора. Понимаешь, глупая ты баба. Нет. Всем известно, первые три дочери князя это невесты богов. Марина родилась третьей. Значит дарственная жена.

      – Олька всего на неделю младше. Боги и не разберут поди, кто третья. А мое сердце разорвётся от горя. Пощади. Княже.

      – Мое разорвется три раза. Я три дочери отдам воде.

      Заскрипели половицы. Князь ходил по палатам. Если поймает, несдобровать. Но отступать некуда. Князь остановился у двери и сильнее прикрыл. Голос пробивался совсем тихий. Пришлось приложить ухо к самой двери. Хоть бы никто не зашел и не увидел, как подслушивает княжна.

      – Сама виновата, не могла потерпеть неделю, нет разродилась раньше срока. Я надеялся, что твоя дочь. Дочь высокородной чисторождённой княжны будет четвертой дочерью. Я мечтал, что она родить сына. Внука, кому я передам княжение.

      – Ярик, родненький