Меченая кровью. Джули Дювер

чисторождённая Княжна. Арина. А обряд, это не убийство. Испокон веков девы попадали к богам. Помнишь, мы проведывали старого деда Володимира.

      Я задумалась. В памяти всплыл рослый голубоглазый крепкий седой муж. Шире в плечах отца да и выше почитай на полголовы.

      – Да, помню. Жрец сильно кланялся, называл его правителем. Правда он не совсем и дед.

      – Он последний истинный сын богов. Действительно рожденный на Ирии. Потом случилось, как он говорит затопление пути. Но путь в Ирий есть. И он в воде.

      Я молчала. Какой смысл спорить. Я видела, вода поглотила Анютку. Нет больше смысла верить в сказку про жён. Отец протянул мне амулет. Мириады иголочек кольнули ладонь. Тепло потекло по пальцам.

      – Чувствуешь, он живой. Зарина говорила, это связь рода. Амулет не даст погибнуть в воде. Она в это верила и велела отдать накануне праздника.

      Отец встал и прошёлся по келье. Колени предательски захрустели. Князь стареет, словно простой смертный.

      – Отец Зарины, верит в обряд. Он сам отдал ее мне. Хотел, чтобы в его роду родился сын бога. Он жив и приедет на праздник.

      – Как умерла мама?

      Отец смолчал. Не сказал ни как умерла, нигде захоронена. Но я увижу деда матери. Неужто он не поговорит со мной? Неужто не спросит с отца за маму?

      – Амулет. Береги его и не отдавай никому.

      Он надел камень мне на шею. Амулет с большим кристаллом внутри. Вот единственная надежда на жизнь.

      – Не заставляй меня. Я разобьюсь о скалы, как Аня.

      – Зря смотрела. Сейчас было бы легче верить в традицию. Не могу отменить.

      Отец встал и ушёл. Я оставила висеть на шее подарок матери. Амулет к вечеру нагрелся, и в темноте показалось голубое свечение. Я гладила камень и плакала. Слезы текли по щекам, капали на грудь. Не могла остановится. Обида и разочарование душили. Вытирала слезы, а они опять текли. Камень разогревался сильнее и сильнее. Я поглаживала камень мокрыми пальцами. Кристалл блестел покрытый слезами. Вдруг амулет засветился. Нестерпимый блеск слепил. Камень стремительно разогревался. В нем жил огонь. Языки пламени рвались наружу Я испугалась и сняла с шеи. Засунула под подушку. Потом спрятала в карман накидки.

      Через неделю мы отправились в путь на остров смерти. Меня везли отдельно ото всех. Стражникам велено не спускать с меня глаз и никого не подпускать. Дорога заняла почти месяц. Последний месяц в такой короткой жизни. Но надежда странная штука. Она жила внутри и не давала отчаяться. Я вдруг осознала, что верю в Ирий, и в богов. Верю отцу, когда он говорит, что прыжок в океан это не конец, а начало. Верю что мать, не оставила бы меня умирать в ледяной воде.

      Когда обоз прибыл на остров, меня поселили в центральной келье  храма. Келье всех дарственных жен. Мягкая постель. Очаг прямо в стене. Правда на окнах закрытые ставни. И только совсем маленький кусочек неба виден в щель. Небо голубое, чистое. Совсем, как глаза у отца, и как были у Анютки. Ольга подкупила стражников и в ночь перед праздником пришла попрощаться.