Меченая кровью. Джули Дювер

недовольно поджала пухлые губки и разгибаясь бросила:

      – Она набросилась на Мариночку, ранила деточку.

      И Любава передернула плечами и пошла из храма. Волхв предусмотрительно склонил голову, отступая в глубину храма.

      Князь схватил жену за косу и дёрнул на себя. Та побледнела, ухмылка слетела с уст, на лбу выступила испарина. Страх проступил на холенном лице. Княгиня первый раз в жизни испугалась мужа. Князь наклонился близко к пухленькому красивому лицу и зашипел:

      – Может мне из тебя зло выгнать. А что? Пройдешь по углю, очистишься. В волю богов верить станешь. А?

      Любава шумно сглотнула. Подбородок задрожал. Князь оттолкнул жену. Та упала в пыль и закричала причитая.

      – Это все её козни. Гадина ворожит напасть на твой род. Как не видишь зла, живущего в ней.

      – Ещё раз пальцем Аринку тронешь, отправишься назад к отцу. Это моё последнее слово.

      Я лежала месяц. Ожоги нестерпимо горели. Шрамы не хотели заживать, кровили и мокли. Не помогали никакие мази лекаря, ни молитвы сестёр. Наверное я и вправду ведьма. Тьма в груди затаилась, боялась и пару слов шепнуть. Все меня покинули. Одна Анюта жалела, приносила прянички. Маринке сестры объявили бойкот. Любава кричала и топала ногами требуя у князя высечь непокорных. Отец молча качал головой и не велел.

      Однажды, ближе к ночи, дверь скрипнула. Я приподнялась на постели. Наверное, Анютка после занятий пришла проведать. На пороге стоял отец.

      – Тятя, я не виновата. Не могу я ворожить. Честно при честно.

      Слезы брызнули, и я спрятала лицо в ладонях. А вдруг он решит, что я не достойна теперь жить в его дома. Как хотелось, что бы он поверил мне, а не Любавке. Обида грызла ребра.

      – Арина, боюсь, что ворожба течёт у тебя по венам. Наследие крови матери. Но я искренне верю, зло в тебе не живёт.

      Отец прошёлся по горнице и сел на край постели.

      – Тятя, это правда, что ты нас убьёшь? Заставишь в окияне утопить?

      Это вопрос мучил и не давал покоя. Как отец отдаст богам три дочери. Не враки ли все это. Анютка, точно перепутала. Я пристально всматривалась в его лицо. Такое родное и любимое. Как часто засыпая, мечтала, что отец зайдёт, поцелует, пожелает доброго сна. Маринке же желал. И мне пожелает. Раньше он ни разу не заходил.

      – Есть древний обряд.

      Начал отец издалека. Он почесал нос и замялся подбирал слова.

      – Испокон веков, первых трех дочерей князья дарили богам.

      Он отвернулся в окно, словно стыдясь говорить.

      – Не убивали. Слышишь, не убивали! Отдавали в жены. А спустя время. Боги посылали на землю ребёнка, мальчика. Сына бога и дарственной жены.

      Он встал. Половицы жалобно заскрипели прогибаясь под его весом.

      – Это дитя, он внук князя и сын бога. Когда ребенок достигает силы, то становится следующим князем.

      Отец замолчал. Он старательно отводил глаза.

      – Тятя, почему тогда Любава не хочет, чтобы Маринка прыгала к богам?

      Отец, посмотрел на меня печальными