Тени коротких жизней. Виктор Климов

склонам раскинулся старый хвойный лес, любят баловать себя осенними лакомствами взрослые глухари.

      И в одном, и в другом случае Афанасий станет вести охоту с похода. По его мнению, когда охоту исполняешь не на количество добычи, а в усладу душе, нет ничего лучшего, чем будоражащий подобный вид охоты. Ах, сколько при этом охотник испытывает эмоций! Его Ульяс выкажет при этом верх искусства и применит столько необычного умения, которое способно проявляться только в таких, не приготовленных, особых случаях.

      Через какое-то время человек и собака пошли вдоль кромки леса. Затем изменили направление и по слабо угадываемой тропинке стали углубляться в лес. Собака почуяла множество новых запахов, в которых следовало сориентироваться за короткий срок. Хозяин замедлил шаги, а затем стал вовсе. На поляне, окружённой молчаливым строем многолетних стройных елей, на одной из её сторон, среди зелёного покрывала сочной осенней травы, высился столб выложенных плоских камней.

      Афанасий снял шапку, остановился около и, закрыв глаза и сложив руки, сосредоточился на своих мыслях. Собака, дабы не мешать, присела около и, не нарушая ритуала хозяина, принялась ждать.

      Афанасий недолго стоял молча. Он тихо заговорил на саамском языке, обращаясь к камням, хранившим обитаемую вокруг них вечность. Конечно же именно здесь, на этом святом месте, и поныне обитают духи их богов, коли камни не пожелали покинуть эти дивные места, а значит, по-прежнему готовы служить нуждам человека, тем людям, которые не желают терять связь времён и по-прежнему хранят в душе и оберегают философию своего предназначения.

      Став на колени, хозяин уложил под каменное основание нечто, коснулся пирамиды ладонями и приклоненно, встал на ноги. Пятясь, отошёл на расстояние и только затем, развернувшись, надел шапку. Собака слышала, как глубоко вздохнул хозяин и, выбрав направление, пошёл из охранного места на открытое пространство. Ульяс тут же занял своё место.

      Вскоре они уже перемещались по каменному плато, в проплешинах которого пламенел разноцветьем податливый ковёр изо мха. Постепенно каменистая гряда уступила место равнинному полю, привольно раскинувшемуся меж плавных горных холмов.

      Выйдя на край поля, Афанасий остановился осмотреться. Ульяс, крутнувшийся вьюном, узнал дикие места и их назначение. Голоса на этот раз не подал, а, расставив лапы, усердно вытянул морду и, расправив хвост, стал вдыхать шедший на него, насыщенный множеством запахов поток воздуха. Вскоре пёс задрожал всем телом, припал к земле, вытянулся в струну и, тонко повизгивая, пополз по насту, по-своему указывая на возможную удачу.

      – Хорошо, хорошо, – совсем тихо похвалил его хозяин. – Я и сам сейчас как собака. Чую, здесь они! Пойдём! Тихо!

      Первых куропаток они добыли с первого же подъёма. Афанасий стрелял по крайним, тяжёлым, взлетевшим на доли секунд позже остальных. Значит, это была более зрелая, тяжелая на крыло дичь. Подстреленные куропатки, выполнив кульбит, упали в кусты и затерялись меж высокой травы. Афанасий