Аластриона: Маленький рыцарь. Ден Истен

бешеной ягоды?!

      – Но отец…

      – Черт рогатый тебе отец!

      Из дома выбежала Петула. Она вырвала сына из рук мужа и закричала:

      – Да чтоб тебя на клочки разорвало, Эммет! Какой еще черт?! Твой это сын, твой! Сколько раз тебе говорить?!

      Но Эммет был не согласен.

      – Он нисколько не похож на меня! Кто его настоящий отец?! Он хотя бы человек?!

      – Ах ты гад!

      От сильного взмаха ее тяжелой ладони Эммет качнулся и чуть не упал. Потирая челюсть, со злостью посмотрел, как женщина с мальчишкой скрылись в доме. Втянув голову в плечи и сжав кулаки, он ринулся следом. Аластриона услышала смачный звук пощечины, затем из дома выкатился Эммет. Он растянулся на земле и заплакал, глядя в небо и глотая слезы.

      Аластриона вздохнула и пошла к Роэль, мирно обгладывающей придорожную траву. Лошадь покосилась на нее виноватым глазом и подогнула ноги, позволяя взобраться на спину.

      Слова Олафа немного озадачили. Что за желтый огонь он увидел в ее глазах? И ведь действительно испугался, это было заметно по перекошенному лицу и дрожащему голосу. Странно это все. Может, действительно объелся бешеной ягоды, в изобилии растущей у болот? Говорят, она вызывает разные странные видения, а если съесть много – то и мучительную смерть.

      Нет, смерти, тем более мучительной, сыну плотника она не желала: глупый мальчишка благородному рыцарю – не враг.

      Свернув к реке, Аластриона увидела Грасса. Тот стоял, уперев руки в бока, и рассматривал мельницу. Ветерок был настолько слабым, что обтянутые парусиной крылья еле двигались. Грасс озадаченно почесал затылок, затем плюнул в траву и махнул рукой: и так сойдет!

      – Грасс! – крикнула девочка, направляя лошадь к мельнице.

      Грасс растянулся в широкой улыбке, подхватил лютню и провел по струнам. Аластрионе нравился этот музыкант, он ей понравился еще в момент первой встречи, два года назад. С тех пор Грасс нисколько не изменился: все те же хитрые карие глаза, широкая улыбка и приятный голос. Лютня и деревянный костыль тоже не претерпели никаких изменений.

      Но больше всего нравились его песни о великих сражениях, о далеких боевых походах и подвигах отважных воинов всего мира. Аластриона была единственной в деревне, кто с удовольствием слушал его песни и рассказы. Остальные же, включая отца, считали его пьяницей и сказочником. Даже мельник Бранч, сам когда-то предложивший крышу над головой и работу, называл Грасса бездельником и балагуром. Но терпел, так как что-то подсказывало ему, что надо терпеть.

      Грасс запел:

      Я вам песню спою о том, как в бою!

      Парам-парам!

      Потерял я правую ногу свою!

      Парам-парам!

      Слон персидский свирепый, закрытый в броню,

      Парам-парам!

      Отдавил, собака, ногу мою!

      У-у-у! У-у-у!

      Отдавил ногу мою! 

      У-у-у! У-у-у!

      Отдавил ногу мою!

      Аластриона спрыгнула с лошади и уселась на камень.

      Александр Великий, прославленный грек,

      Парам-парам!

      Разгромил