Аластриона: Маленький рыцарь. Ден Истен

один и поиграл топором.

      Но рыцарь лишь пришпорил коня и крепче сжал рукоятку меча.

      – Эй, рыцарь! Проезд платный! – крикнул второй разбойник. – Монета есть?! А если найду?!

      И, видя, что всадник не собирается подчиняться, занес топор, чтобы подрубить коню ноги, когда тот будет перепрыгивать через препятствие. Рыцарь тоже поднял меч, готовясь к удару.

      И тут все пошло кувырком, в буквальном смысле. Кляча резко остановилась перед самой веткой, а Аластриона с воплем слетела в грязь. Она распласталась посередине тропы, раскинув руки и ноги, и чихнула от попавшей в нос земли.

      Обида была настолько сильной, что она даже услышала издевательский смех. Это, конечно же, смеялись разбойники. Аластриона вскочила, бросилась на обидчиков и рубила до тех пор, пока не треснул деревянный меч.

      Девочка, отшвырнув бесполезную деревяшку, направилась к лошади и вдруг упала. Она приподняла грязный подол и, к своему ужасу, увидела торчащую из голени кость. Вероятно, гнев на разбойников захлестнул настолько, что она даже не сразу почувствовала последствия падения.

      Роэль, робко стуча копытами, приблизилась и согнула ноги, позволив стонущей от боли хозяйке взобраться на спину.

      ***

      Блейк был вне себя от злости. С раздражением глянув на лежащую дочь и склонившуюся над ней жену, он хлопнул дверью и направился к мельнице.

      Во всем виноват Грасс!

      По пути попадались местные жители, но никто не посмел остановить его или попробовать заговорить – уж больно сердитым было и без того всегда хмурое лицо кузнеца.

      Блейк спустился к реке и направился к мельнице.

      – Бранч! – окликнул он мельника, вышедшего навстречу из зернового амбара.

      Мельник сдвинул чепец на лоб и почесал затылок.

      – Здравствуй, Блейк. Уж больно ты злой.

      – Где Грасс?! – вместо приветствия прорычал кузнец.

      В блеклых глазах мельника мелькнул испуг.

      – Зачем он тебе?

      – Где он?!

      Мельник пожал плечами и показал в сторону полуразвалившейся мазаной постройки, в одной половине которой размещалось хранилище с полустертыми жерновами, кусками парусины и мешками для муки, а в другой, с единственным окном, жил Грасс.

      – Бездельничает, как обычно. Мне звать гробовщика и священника?

      Блейк почти бегом приблизился к постройке и изо всех сил пнул в дверь. Грасс сидел на грубо сколоченной кровати и настраивал лютню. На деревянном ящике стояли глиняный кувшин и кружка.

      – Блейк?!

      Кузнец шагнул к нему, вырвал лютню и запустил ею в угол. Жалобно лопнули жилы-струны, а из треснувшего корпуса заструилась странная фиолетовая дымка, но Блейк ее не заметил – он уже склонился к лицу менестреля и прорычал:

      – Моя дочь из-за тебя сломала ногу! Лекарь сказал, если кость неправильно срастется, она навсегда останется хромой!

      – У меня вообще ноги нет! Хожу вот! – мрачно пошутил Грасс и постучал по костылю.

      Блейк взревел, сгреб его за рубаху