Одинокий трип некитайца по реке Янцзы. Март Новельски

я хотел поесть, поэтому уходил. Извини, – сказала я.

      Она посмотрела на меня, как на глупца.

      – Мне все равно.

      – Почему? – спросил я, чувствуя, как злость поднимается где-то внутри.

      – Я сюда не за разговорами хожу.

      Я помолчал, не зная, что сказать.

      – Всем когда-то нужно поговорить, – тихо произнёс я, не веря в то, что это поможет.

      – Ты что, психолог? – усмехнулась она, почти с презрением.

      – Вообще-то да, я получил диплом психолога у себя на родине.

      Она фыркнула, резко, как отмахнувшись от комара.

      – Так чего же ты там не остался? – раздраженно спросила она.

      – Сам не знаю, когда я там – мне как будто места нет.

      – Места нет! – повторила она с насмешкой. – Что же выходит, что тебя дома понимают меньше, чем здесь?

      Я кивнул.

      – Именно.

      Мы молчали. Это молчание было другим, не таким, как обычно.

      – Мою книгу не издают. Я, наверное, скоро уеду.

      Она кивнула, и в её глазах не было ни сочувствия, ни удивления.

      – Что же, в жизни ещё будет много нехорошего происходить, – сухо заметила она, как будто делала обыденный вывод о погоде.

      Я снова ненавидел её, до зубного скрежета, до того, что хотелось разбить что-то о стену! Если бы хоть маленький клочок сердца Дунмей не был прокурен и не заплыл смолой, то она поняла бы насколько личным и важным это был для меня. Моя книга… я жил ей, я живу ей до сих пор! И я чувствовал, что конец близко. Книга никому не нужна, а значит, и я, наверное, тоже. Как дальше жить, если единственное, что давало мне смысл, сгинуло в пустоте?

      – Ты хоть когда-нибудь любила? – вырвалось у меня прежде, чем я успел подумать.

      Дунмей застыла. Лицо, освещённое неоновым светом рекламного щита за окном, перекосилось в какой-то странной гримасе. В этот момент она выглядела, как персонаж из моего забытого сна. Воздух в комнате застыл, и мне вдруг стало не по себе. Её дыхание словно исчезло, как будто время остановилось. Я вздрогнул, когда тишину разорвал шорох простыней – она резко поднялась, цокнула языком, накинула сарафан и вышла, хлопнув дверью так, что стены задрожали.

      Я подумал, что, может, наконец-то всё кончилось. Может, это был тот момент, когда она исчезнет. Я почти почувствовал облегчение. Весь последующий день у меня не было настроения. Я говорил себе одно: она больше не придёт, и это хорошо, я свободен. Но когда часы пробили десять, замок заскрежетал и дверь открылась. Я был не в духе, не хотел ее даже видеть. Поэтому я быстро зашагал ко входу и перекрыл ей путь в квартиру.

      – Сегодня не хочу, – отрезал я.

      Она смотрела на меня исподлобья, холодно и безжалостно. Ну и что ты мне сделаешь, Дунмей? Выставишь меня на улицу? Позовёшь полицию? Нет, ничего ты не можешь сделать. Я готов ко всему, лишь бы не лежать рядом с тобой. За кого ты меня принимаешь? Я капитан своей судьбы, и только я решаю, куда направить этот корабль.

      Дунмей