Иное мне неведомо. Элиса Леви

стеклу. «Ну, вот и они, Нора, – сказала я, – они приехали». И поскольку мой взгляд не отрывался от машины, а соседская собака не умолкала, я не заметила, как в дом вошла Каталина.

      «Лея, ты меня слышишь или нет? Я уже давно зову тебя, ещё с угла улицы. Вот они, новенькие! А ты и не знаешь, что все уже собираются на площади. Наверное, и твоя мать уже готовит для них подарочную корзину», – выпалила она. У Каталины не деревенские глаза, у неё они детские, глазки рыбы, отбившейся от стаи. Глаза незнайки. Я мигом вообразила, как Каталина ковыляет за машиной и кричит: «Лея! Лея!», чтобы я увидела в окно прибытие новеньких, и её старание вызвало во мне нежность, как песня, в которой говорится: ветерок без воздуха – это я, ничья. Мне стало жаль, что накануне вечером я обозвала Каталину хромоножкой. «Надо пойти взглянуть, как они будут заселяться, – сказала она, – ведь кто-то написал на фасаде их дома слово нежеланные».

      Тем временем сеньор пристально смотрит на меня, а я отвожу свой взгляд на лес.

      Когда Каталина появилась на свет, она была единственной новорождённой в том году в нашем посёлке. Знаете ли, это был очень печальный год, потому что её мать умерла, как только младенец покинул утробу. И мэр предложил провести целую неделю поминок. Однако в нашей деревне, где не насчитывается и двухсот душ, хватило одного вечера на поминки, к тому же тело матери Каталины начало издавать запах. А через неделю запах в посёлке усилился и стал хуже, чем в заболоченном пруду. Отец Каталины, овдовев, сразу же разлюбил дочь и забыл о её существовании. Их соседи говорят, что Каталина по ночам плакала так, что было слышно повсюду. Она без конца лила и лила слёзы. «Она всё плачет по маме», – говорили одни. А другие: «Да нет же, нет-нет, она плачет, потому что отец не берёт её из колыбели». Так или иначе, но на долю Каталины выпало мало любви, а теперь сама она слишком влюблена. И прощает других чересчур быстро, но это для того, чтобы её не разлюбили окончательно. Каталине нравится Марко, но он не сможет её полюбить, потому что она для него слишком женственна.

      «Кто намалевал это на фасаде?» – спросила я Каталину. «Ну, Эстебан говорит, что видел там парочку вчера вечером. Я думаю, они были из Большого Посёлка». Мои глаза перестали походить на деревенские, и я ответила, что наверняка так и было. Ведь если бы я признались, что написали это слово мы с Марко, она бы разрыдалась и спросила, что мы имеем против новичков. Она так и сказала бы, сеньор. Поэтому я ответила ей: «Иди и посмотри сама, а у меня Нора обгадилась». Я закончила переодевать Нору, которая заревела чуть громче. А Каталина, которая всё ещё побаивается Норы, поспешно заковыляла к площади.

      «Нора, видала? Ты их видела?» – спросила я сестру. «Тут, в этом посёлке, они просто с ума сойдут. Вот увидишь, как только они поймут, что время течёт здесь слишком медленно. Сама убедишься. Они остервенеют и бросятся в лес, потому что, Нора, если козы здесь убегают в горы, то чужаки устремляются прямиком в лес. К счастью, я уже научилась ни к кому из посторонних не