Из одного дорожного дневника. Николай Лесков

вы прочтите.

      – А у вас есть?

      – Еще бы!

      – Дайте, пожалуйста.

      Афанасий Васильевич запускает руку в боковой карман и достает мелко переписанную женской рукою статью о государственных расходах.

      – Вот-с, она, сама Ноточка писала. У меня, батюшка, все, и сам, и дети, и жену посадил, все переписывали, пока книжку держали из библиотеки.

      – А можно переписать? – спрашивает встречный.

      – Отчего же, можно, только мою-то не замарайте; это ведь Ноточка писала.

      – Нет-с, как можно!.. А ничего это, Афанасий Васильевич?

      – В каком отношении?

      Встречный озирается и двумя нотами ниже говорит:

      – Так, знаете, чтобы чего-нибудь…

      – Э! полноте; ведь это с печатанного, да и вы можете сказать, что это я вам дал.

      – Да-с, могу… покорно благодарю, покорно благодарю, – лепечет встречный, упрятывая в карман своих шаровар статью, переписанную душистой ручкой Ноточки.

      – Эй вы! Петр Егорович! а Петр Егорович! – кричит Афанасий Васильевич, отпустив от себя соседа шагов на пятнадцать. Сосед оборачивается.

      – Поскорее, – кричит Афанасий Васильевич.

      – Чего-с? – кричит сосед, делая из горсти павильон над своим ухом.

      – Поскорее, говорю.

      – Что? – Сосед решается приблизиться к Афанасию Васильевичу и опять повторяет: «Что скорее?»

      – Переписывайте-то скорее, – говорит Афанасий Васильевич, интересничая и понижая голос.

      – А! Я скоро, скоро. А вы разве здесь не надолго?

      – Да вот только людишек обещали поунять; завтра, думаю, все будет готово.

      – Бунтуют? – с участием спрашивает встречный сосед.

      – Да так, дворов сносить от усадьбы по положению не хотят.

      – А все смирно?

      – Да как вам сказать… Так вы поскорее, пожалуйста.

      – Извольте, извольте-с. – Соседи расходятся.

      – А позвольте узнать, Афанасий Васильевич, – говорю я после этой сцены, – отчего вы уверены, что «Современник» приостановлен вследствие статьи о бюджете?

      – А то вследствие чего же-с? – задорно спрашивает меня Афанасий Васильевич.

      – Да я этого не знаю.

      – А! то-то и есть. А я знаю, что за эту статью.

      – Не верится.

      – Отчего же это вам не верится?

      – Да оттого, что я статью эту знаю, и ничего в ней нет такого, что могло бы навести на ваши заключения.

      – Нет-с, уж вы этого, пожалуйста, не говорите! Пожалуйста, не говорите этого! Я уж наверно знаю, н-а-в-е-р-н-о-е-с з-н-а-ю!

      – А скажите, правда ли, что «Современник» запрещен за статью о студентах? – спрашивает меня офицер квартирующего в – ской губернии полка. Я ему говорю, что не знаю.

      – Нет, это наверно, – говорит офицер, – у нас и статья эта списана.

      – Ах, а propos![5] «Современник» за что запрещен? – говорит золотушная дочка – ского губернатора.

      – Не знаю,

5

Кстати (Франц.)