Марокканское солнце. Любовь Куклева

казалось, приобретал розоватый теплый цвет. Шторы, ассиметрично развешанные по стенам, были собраны цветными лентами по углам. Все вокруг казалось мягким и чистым, и, несмотря на роскошество тканей и всего убранства, комната была уютной и свежей.

      – Ибни, где твоя жена? – спросила Наримана мать. – Неужели, она так долго переодевается?

      – Что вы, мама, дайте ей немного времени.

      – Ты послал к ней служанку? – спросила некрасивая Амаль, выпрямляя сутулую спину?

      – Сестра, что за вопросы? Брат не в духе сегодня, неужто ты не заметила? – отвечая, спросил шестнадцатилетний юноша, сидящий напротив Амали и поглядывающий на двери спальни.

      – Заметила, Мурад. – ответила девушка. – Мама, что это с братом сегодня? Что-то случилось?

      – Может, ибни, ты пожалел о том, что женился на этой русской? – спросил строго отец, опершись снежно-белым седым подбородком на кулак. – Ты знаешь мое мнение обо всем этом.

      – Она такая красивая! – восхищенно протянула Амаль, покачивая головой и глядя на старшего брата, который с тех пор, как сел за стол, потирал шею, опустив голову.

      – Как ее зовут? – покраснев и покосив улыбку, спросил Мурад и отвернулся от отца, непрестанно оглядывающего все семейство грозным взглядом.

      – Нариман, взгляни на меня, хабиби. – просила мать, сделав серьезный вид.

      – Оставь его, Закира, – велел седобородый отец жене. – наш сын, верно, разочарован или расстроен. Я говорил, что ничего доброго из этого брака не выйдет. Но… – он прервался и строго добавил. – мы еще поговорим с тобой об этом.

      – Так как же ее имя, брат?

      – Лиза… – ответил Нариман и потер бороду. – Все в порядке, абби, я всем доволен и ни секунды не жалею о сделанном мною выборе.

      – Ты любишь ее? – не унималась Амаль и, широко раскрыв карие глаза и подняв высоко густые, совсем плохие, бровки, глядела на брата восторженным взглядом.

      – Достаточно, сестра. – просил печально Нариман и вновь опустил голову.

      Джабар аль Гафур совсем свел седые брови и, не отрывая взгляда от старшего своего сына, о чем-то напряженно думал. Жена его, явно европейского происхождения женщина, гордо подняв голову и не бросая взора на яростного мужа, все глядела на любимого сына, теперь совсем опустившегося и унылого. Ни одна мысль не тревожила души Наримана. Он спокойно сидел, не поднимая головы, несмотря на то, что глаза всей семьи были устремлены на него.

      – Вот она! – невольно воскликнул юный Мурад, но тут же умолк и как-то помялся.

      Все обернулись. В дверях зала показалась Лиза. Красивое личико ее было нежно спокойно и сдержанно. Изящная фигура ее казалась молчаливой и еще более неотразимой в национальной марокканской одежде ярко-синего цвета. Нариман вскочил с места, словно видит жену впервые. В глазах его показался огонь и оживление, так что молоденькая сестра его, заметив некую странность брата, прежде ему не присущую, тихо усмехнулась, прикрыв ладонями улыбку. Джабар аль Гафур сухо окликнул сына,