Марокканское солнце. Любовь Куклева

перебивай меня! – воскликнула Закира, но тут же приняла спокойный вид и продолжила, смотря на невестку с высока. – Сейчас ты пойдешь в кладовую… В одном ящике я сохранила старую одежду. Ты должна пересмотреть ее, перебрать, отделить, что получше, аккуратно сложить и отнести Вазиру, слуге, он раздаст все это нищим. – она окликнула служанку и, когда та пришла, женщина велела. – Отведи ее в кладовую. – Закира обратилась к Лизе. – Сама найдешь нужный ящик и все сделаешь, как велено.

      Служанка отвела Лизу в кладовую. Темная и невзрачная комната, заметно и контрастно отличающаяся от прочих, что были богаты и великолепно украшены, пахла пылью. Множество полок и шкафчиков были забиты ящиками, коробками и различным хламом, засаленным и истертым. Лиза, войдя в комнату, поморщилась и, задохнувшись пылью, громко чихнула.

      – Да, сюда давно никто не заходил… – сказала Исма, служанка, провожавшая Лизу. – Саеда специально послала вас сюда…

      – Почему? Почему меня? – спросила Лиза, почесывая покрасневший нос.

      – Она теперь будет учить вас покорности. В этом доме все кому-нибудь подвластны. Слуги – господам, младшие – старшим, они же – родителям, а жена – мужу… – перечисляла служанка, едва ли выговаривая слова на французском языке.

      – А глава семьи? Он кому-нибудь подвластен?

      – Только Аллаху… – ответила Исма, пожав плечами. – Скажите, почему вы столь равнодушна к сайэду, вашему мужу?

      – Я его совсем еще не знаю… – сказала в ответ Лиза, не найдя лучших слов для объяснения.

      – Знаете, он лучше других… Старший сайэд очень строг, а его жена, Закира, хотя и иностранка, ведет себя не хуже и ни чуть не снисходительнее, чем женщины Феса. – Исма оглянулась и тихо добавила. – На самом деле ее зовут по другому, ведь она из Европы… Старший сайэд назвал ее другим именем, чтобы в доме не было ничего чуждого.

      – Зачем же он женился на ней?

      – Это произошло точно так же, как и с вами… – ответила служанка. – Он увидел ее однажды и решил сделать своей женой… Обычаи не позволяют этого, но он принудил ее принять ислам и сменить имя, чтобы не было никакого различия… – она умолкла и, чуть погодя, сказала. – Я пойду, сайеда, нужно работать… Да и вы, если не поторопитесь, потерпите оскорбления от свекрови… Извините. – опустив голову, служанка удалилась.

      Лиза принялась за уборку. Коробкам и запылившимся ящикам не было числа. Сперва девушка брезгливо открывала крышки, осторожно вынимая всевозможные тряпки и лоскуты двумя пальцами, при чем лицо ее искажалось отвращением, и часто она жмурилась и почесывала нос, удерживаясь от того, чтобы чихнуть. Однако после нескольких минут промедления и бесполезной аккуратности, Лиза, наконец, закатала рукава и, погрузившись в сумрак зачумленной кладовой, влилась в работу, позабыв отвращение и всякое омерзение. Девушка даже сумела отыскать удовольствие и благо в этом бесполезном и черном деле. Только теперь, когда она находилась в этой серой, обшарпанной комнате,