Моя Ойкумена. Михаил Резяпкин

будто он мне приснился. Зато с этого момента начинался для меня Ленинград.

      Так вот он какой, Ленинград! Метель на Невском сбивала с ног, но нам не привыкать – мы же не неженки какие-нибудь, а сибиряки! У нас бураны и похлеще бывают! Зато в этом городе мне нравится все: и чебуреки, и пельмени в пельменной на Невском, и дворцы, и музеи. Экскурсовод в автобусе рассказывал о блокаде и о том, как жители, погибая от голода и бомбежки, спасали памятники, обкладывая их мешками с песком. Следы войны виднеются тут и там: вот колонна Исаакия, побитая осколками, вот знаменитая надпись на улице: «Внимание! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна!» Жители города-героя 900 дней сражались и не сдавались, а я пытался представить, сколько это – много или мало. Получается, почти половина времени, которое я провел в школе. Очень много… И еще экскурсовод говорил, что жители получали в день только 125 граммов хлеба. Мне показали этот кусочек. Я понял, почему мой дед сердится, если я не доедаю хлеб, хотя сейчас уже и нет войны. И не дай бог выкинуть кусочек в мусорное ведро – сразу получишь «на орехи»!..

      Спасенные жителями города скульптуры – такие живые и такие разные: рвущиеся на свободу кони на Аничковом мосту, гибнущие матросы с корабля «Стерегущий» и мой старый знакомый еще по Забайкалью – путешественник Пржевальский. Хоть он и бронзовый, но я к нему подошел поздоровался и погладил его верблюда. Я понимаю теперь жителей блокадного Ленинграда: нельзя было допустить, чтоб эти памятники разбомбили фашисты – иначе бы от нашей истории ничего не осталось. А кто мы без нашей великой истории? Никто, первобытные люди!

      В Эрмитаж мы не пошли: мама сказала, что это слишком надолго; зато ходили в Военно-Морской музей, где видели первую подводную лодку, похожую на бочку, в которой дед солит огурцы. В этом музее мы наконец-то отогрелись горячим чаем и блинами с вареньем. Мама даже не пошла на подводную лодку смотреть – осталась в буфете, – ну и зря. Представляете, в первой подводной лодке человек должен был сидеть и крутить педали, как на велосипеде. Не то что сейчас – у нас в Советском Союзе есть атомные подводные лодки, которые могут запросто стереть с лица Земли Австралию или даже Америку – стоит только кнопку нажать.

      Потом мы попали в музей артиллерии в Кронверке: отец не мог пройти мимо – там такая коллекция старинного оружия!

      В Петропавловской крепости мы посетили место казни декабристов. Тех, кого не казнили, отправили к нам в Сибирь. Все это было интересно, но самое главное событие было впереди.

      На следующий день рано-рано утром мы подошли к светло-зеленому зданию с ротондой на стрелке Васильевского острова. Это был Музей этнографии имени Миклухо-Маклая. Нужно было занять очередь до открытия. Мы очень долго стояли на морозе и совсем замерзли. Я пошел погреться в соседнее здание. У входа на вахте сидела добрая бабушка, она спросила меня, что мне нужно.

      – Здрасьте, я только чуть-чуть погреться, можно?

      – Можно! А ты знаешь, что это за здание?

      – Нет, откуда ж мне знать?

      – Это