Моя Ойкумена. Михаил Резяпкин

давай! Договорились! С тебя натрий!

      Бобрюша не обманул: на следующий день, пока мы отвлекали химичку, он дерзко пробрался в лабораторию и быстро стянул с полочки заветную склянку. Мы побежали в овраг. Такого эффекта мы, если честно, не ожидали: вот жахнуло так жахнуло! Случайных прохожих около пруда как будто взрывной волной снесло – к нашему восторгу, все они в ужасе разбежались в разные стороны.

      Уроки литературы

      С училкой по литературе у Коляна были принципиальные идеологические разногласия. Началась эта история давно, еще в прошлом году, с темы урока «Интернационализм в творчестве Пушкина». Все одноклассники по очереди рассказывали одно и то же: что Пушкин был полунегр-полурусский, что знал и русский, и французский языки и что его стихи переведены на все языки мира.

      Колян копнул глубже, и, когда дошла очередь до него, он обратился к первоисточнику – к тексту пушкинских сказок:

      – Пушкин по натуре был интернационалистом и с любовью писал о разных народах. В его знаменитой «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» он так описывает ежедневные развлечения русских богатырей-интернационалистов:

      Перед утренней зарею

      Братья дружною толпою

      Выезжают погулять,

      Серых уток пострелять,

      Руку правую потешить,

      Сорочина в поле спешить,

      Иль башку с широких плеч

      У татарина отсечь,

      Или вытравить из леса

      Пятигорского черкеса.

      – Ты к чему это клонишь, Николай? – почуяла подвох училка, но поздно…

      – К тому, что черкесы, татары и прочие народы нашей любимой Родины…

      – Садись на место! Два тебе за предмет!

      – За что?

      – Знаешь за что!

      – Вот не знаю! Несправедливо!

      – Будешь пререкаться – родителей вызову.

      – Они у меня Пушкина еще лучше знают…

      – Молчать!!!

      Когда ты умнее, диалог с учителем не получается – это закон школы.

      Потом через несколько уроков была тема любовной лирики Пушкина, и Колян опять фундаментально подготовился: где-то раскопал полное собрание сочинений великого поэта и в качестве примера попытался зачитать отрывки из «Сказки о царе Никите и сорока его дочерях», а также наизусть декламировал «Гаврилиаду». Наша училка не могла найти убедительных аргументов и была вынуждена просто выгнать Коляна из класса.

      – А что, это ж не я! Это ж великий поэт так сказал!.. – затихал в коридоре голос Коляна, убегающего от гнева училки.

      Зато после уроков он храбрился:

      – Следующий раз я гусарские стишки Лермонтова зачитаю! Пусть попробует заткнуть меня!

      Что ни говори, а русскую классическую поэзию Колян знал уже лучше, чем училка. Поэтому она и злилась: он всегда мог прокомментировать ее слова и возразить, ссылаясь на классиков.

      В этот раз он уже накануне предчувствовал, что его вызовут к доске, и поэтому предложил нам пари:

      – Спорим, что я урок сорву?

      – Конечно