Моя Ойкумена. Михаил Резяпкин

или для денег? Я рассказал деду про монеты. Он грозно ответил:

      – Деньги – зараза! А ты коллекционируешь заразу со всего мира!

      – А что же мне делать?

      – Как что? Выкинуть! В этом твоем собирательстве нет ничего хорошего!

      Я промолчал: это был первый раз, когда я в глубине души не захотел слушаться деда, а пошел и припрятал свои монеты на всякий случай подальше.

      Баня, газировка и мороженое

      Поход с дедом в баню – настоящий праздник для нас. Всю неделю мы собираем «трюльники» – трехкопеечные монеты, ведь в бане стоит автомат газированной воды. Там за три копейки можно налить стакан газировки с сиропом, и мы с братом ходим в баню только из-за этого.

      В общем, деду нужна баня, а нам нужна газировка. Это компромисс стариков и детей: мы соглашаемся с ним идти париться за газировку, он соглашается угощать нас газировкой, если мы идем с ним в баню. А баня для деда очень важна – туда он ходит не просто помыться, а как в клуб – встретиться со своими друзьями и однополчанами. Для нас же все его друзья – на одно лицо, мне они напоминают состарившихся сказочных богатырей, покалеченных войной: кто безрукий, кто безногий. Только вместо щита с мечом у каждого – цинковый тазик в руке и дубовый веник под мышкой. А мы, внуки, только и ждем не дождемся, когда нас подпустят к газировке.

      Но в парилке интересно. Действия бывалых завораживают: те снуют в дыму и совершают какие-то магические действия – ну прямо настоящие колдуны! То нальют на камни шипящую воду, то начнут как очумелые хлестаться вениками, то простынями в воздухе размахивают, обдавая всех таким жаром, что даже здоровые мужики кряхтят, хватаются за уши и нагибаются вниз.

      – Вы, мелюзга, жарко будет – вниз спускайтесь! – поучают старики детей. – Внизу жара нет.

      Конечно же, мы с Олежиком соревнуемся, кто дольше высидит. Но дед не разрешает нам сильно увлекаться:

      – Ну хватит! Накалились – теперь марш водой обливаться!

      И мы вместе с клубами пара выкатываемся из парной.

      – Как заново родился! – с улыбкой хлопает себя дед по обвислым ляжкам, неторопливо одеваясь. А нам эта фраза непонятна…

      – Дед, a можно уже…

      – Оделись? Ну тогда ступайте! – и выдает нам горсть желтых монет.

      …Олежик барствовал: бросал трюльник, наливал сироп и сразу же отдергивал стакан, чтобы пустая газировка текла мимо. Потом он повторял операцию – таким образом в его стакане скапливался чистый неразбавленный сироп. А я демонстративно пил чистую газировку, которую можно было налить за копеечку. Мы же с ним хоть и родственники, но живем по-разному: он – сын директора, хочет показать, что может все купить; а я – сын офицера, хочу показать, что могу обходиться без излишеств. Две философии, два образа жизни. Тогда я не знал терминов «сибарит» и «аскет», не знал истории богословских диспутов между «стяжателями» и «нестяжателями», но суть нашего с Олежиком противостояния была той же самой.

      А дед выступал в роли вселенского примиряющего