Моя Ойкумена. Михаил Резяпкин

на жаре зря, что ли, паримся?

      Все еще с виду сохраняя спокойствие, мы с достоинством закрыли крышку бидона, развернулись, направились в сторону дома и, только услышав в ответ на крики толпы ругань продавщицы: «Чего непонятно??? Совсем нет! Совсем! Можете языком флягу облизать!» – мы на всякий случай припустили вперед. Я сказал Олежику:

      – Бежим через дворы!

      Я еще не успел рассказать вам, что у нас были разработаны несколько маршрутов прохода через дворы к дому. Мы делали это с друзьями на случай ядерной войны. Если вдруг на нас нападут американцы, то мы должны быстро уйти из дома в безопасное место. В моей тетради был нарисован план района и обозначены маршруты отступления. Все соседние дворы мы знали досконально – где нужно доску от забора отодвинуть, где на крышу сарая по лестнице забраться, где пролезть через помойку.

      Наше беспокойство было не напрасным – за нами быстрым шагом отправились два больших мальчика, но мы быстро затерялись во дворах. Прав дед, приговаривая: «Изучайте местность, на которой живете! Нас невозможно победить потому, что мы любим и знаем свою землю!»

      Баба Маленькая

      В церковь ходить было не принято – у родителей могли возникнуть проблемы на работе, ведь мой отец был коммунистом. Но прабабушке можно было все. Это был единственный человек, который мог себе позволить общаться с Богом в открытую. С моей легкой руки все родственники звали ее Баба Маленькая – так впервые я назвал ее, когда был еще младенцем. Меня, видимо уже тогда, поразил ее тщедушный сгорбленный вид. Она была очень-очень старенькая, помню ее рассказы про «Первую Империалистическую», в которую ей пришлось побыть сестрой милосердия.

      Это маленькое иссохшее тело было волшебной лампой Аладдина, которая заключала в себе большого доброго джинна. Доброты ее хватало на всех, она окутывала ею, как утренним туманом, всю землю. Жила она в сказочной избушке, покосившейся до такой степени, что если вы уронили случайно на пол 20 копеек, или, как она по-старомодному называла, «двугривенный», то он мог укатиться в противоположный провалившийся угол. Спала Баба Маленькая на старинном сундуке, кроме икон и часов-ходиков, в избушке ничего не было, никакой особой утвари. Всем детям она приносила гостинцы: гривенник или двугривенный на мороженое, кусочек сахара или конфету, а если и этого не было, то горсть очищенных семечек. Семечки она сидела и чистила для нас сама. Все вокруг говорили, что она святая. Пенсию получала пять рублей в месяц. И еще она смешно, по-сказочному, выговаривала некоторые слова: «церьква», «четверьх» …

      – Бабушка, а почему голуби ходят, а воробушки прыгают?

      – Милок, это издавна так повелось. Когда римляне прибивали нашего Боженьку к кресту, воробушки приносили им гвоздики. А голуби жалели его, приносили водичку в клювике и поили. Чтобы люди помнили об этом, наш Боженька Иисусе наказал воробушков и связал им ножки…

      Лично я всегда об этом думаю, когда смотрю на воробьев. А глядя на воробьев, вспоминаю Бабу Маленькую, а вспоминая о том, как