Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 2. Яна Анатольевна Седова

высказались за оставление о. Илиодора в Царицыне. 26.III за этот исход проголосовали трое – митрополит Владимир, епископы Михаил и Агафодор – против четверых (митрополиты Антоний и Флавиан, apxиeпископ Тихон и епископ Константин). Рогович телеграфировал преосв. Гермогену, что дело принимает благоприятный оборот. А 31.III о. Илиодор уже говорил, что на его оставление не соглашаются только трое – «митрополит Антоний, Столыпин и еще один».

      Новое определение Синода относительно о. Илиодора состоялось 26.III и изображало положение в точности так, как его рисовал преосвященный Гермоген: ослушник согласен подчиниться, но мешает болезнь и опасность ареста. Поэтому «надлежало бы войти в совещание с врачами, а равно представляется необходимым разъяснить иеромонаху Илиодору, что дошедшие до него известия о мероприятиях светской власти неосновательны». Вместо этого, как уже говорилось, епископ Гермоген разъяснил самому Синоду, зачем в Царицыне находится полк. Семигановский.

      Уловив благоприятный момент, владыка принял доступные ему меры, чтобы склонить священноначалие на свою сторону. Во-первых, он двукратно передал Синоду просьбу царицынских богомольцев об оставлении о. Илиодора. Во-вторых, такую же просьбу повторил сам ослушник, впервые после Французского завода обратившийся к священноначалию с телеграммой. Судя по тому, что черновик этого слезного послания остался в бумагах преосвященного Гермогена, владыка сыграл немалую роль при составлении этого письма. В своей телеграмме (28.III) о. Илиодор, именуя себя «окаянным грешником» и «истинно покорным послушником», перечислял свои недавние злоключения и умолял не довершать их каким-то еще наказанием. Жалобное послание было заслушано Синодом в тот же день, но лишь принято к сведению.

      Вечером 28.III преосвященный Гермоген вновь созвал духовенство и мирян на совещание в зал реального училища.

      Губернатор, после прошлого раза намеревавшийся больше не разрешать такие собрания, почему-то не воспрепятствовал. Однако, получив сведения о предполагаемом участии о. Илиодора, распорядился его арестовать если не по пути, то на лестнице после заседания. Инструкции, данные Стремоуховым полицмейстеру, – это еще одно доказательство серьезности намерений светской власти:

      «Когда совещание кончится и уже все будут выходить по лестнице, постарайтесь протиснуться между владыкой и Илиодором. Агентов поставьте на лестнице и, когда

      вы с ними поравняетесь, резко толкните иеромонаха в руки агентов, а сами, в самой почтительной позе, загородите его от епископа, а агенты пусть уже волочат Илиодора в приготовленные сани и везут на вокзал; там будет ожидать вагон с локомотивом под парами, и мы увезем его, куда следует.

      – Ваше Превосходительство, как я его толкну, ведь он духовное лицо.

      – В моих глазах это бунтовщик и больше ничего».

      На совещании, однако, о. Илиодора не было, но разговоры вращались вокруг его имени. «Илиодор много потрудился и вместо благодарности его сочли за бунтаря и психически