Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 2. Яна Анатольевна Седова

илиодоровской общины набрать и 5, и даже 15 тыс. человек не составляло большого труда.

      Едва ли экспедиция четырех провинциалов с заветной книгой имела бы успех без Родионова. Он не только сопровождал депутацию в Петербург, но и провел ее (24.III) к митрополиту Владимиру, сочувствовавшему о. Илиодору. Высокопреосвященный Владимир ласково принял посетителей и пригласил их на заседание Синода, состоявшееся в его же покоях через час. Там Попов произнес речь о благотворном влиянии о. Илиодора на Царицын.

      После встречи депутация телеграфировала о. Илиодору, заканчивая словами: «Приняты очень хорошо. Усильте молитвы. Есть надежда на успех».

      Посетили гости и ген. Курлова, который сообщил им «снятии осады с монастыря», то есть, вероятно, повторил официозное извещение, что ни о какой осаде власти и не думают.

      По поводу дополнительных подписей илиодоровцы 21.III запросили столичных покровителей через студента Санкт-Петербургской духовной академии Аполлона Труфанова: «Сообщите кому нужно: набралось еще пять тысяч подписей. Как дело? Отвечайте. Александр» (по-видимому, Александр Труфанов). После приема депутации на эту телеграмму ответила Лохтина: «Шлите подписи мне скорее, дела слава Богу».

      После полуночной телеграммы Столыпина положение монастыря видимым образом изменилось. Усиленные наряды полиции были сняты. Остались только помощник пристава и двое городовых у ворот. Харламов и Стремоухов уехали – один в Петербург, другой в Саратов.

      В тот же день (24.III), в канун Благовещения, пришла телеграмма от депутации, а ночью – вторая, от Лохтиной. Поэтому праздник оказался особенно радостным. Благовещение – годовщина основания царицынского монастыря, и вот он как будто рождался заново! «Народ чувствовал себя особенно радостно, как бы в Пасху, по случаю того, что арест с монастыря был снят, а вместе снято и с них позорное имя бунтовщиков», – писал преосвященный Гермоген.

      За всенощной о. Илиодор, 14 дней не служивший, надел епитрахиль и помазывал богомольцев елеем. Был заметно радостен, но от речей воздержался, воскликнув только: «Вот вам и Благовещение!». Наутро же в числе других священников сослужил епископу Гермогену. Наконец увидав о. Илиодора в облачении, народ понял: «Надел ризу, значит, дело кончится по-хорошему, значит, наша возьмет».

      Праздничное богослужение прошло торжественно, при огромном стечении народа из города и окрестных сел. Газеты писали о 8 тыс. богомольцев, преосвященный Гермоген – о 15 тыс. После Литургии и проповеди, произнесенной миссионером Носковым, о. Михаил, улыбаясь, объявил: «Я не могу сейчас утерпеть, чтобы не поздравить всех вас с великой радостью: мы сейчас только получили из Петербурга телеграмму самого радостного содержания, так что у нас сегодня не один, а два больших праздника. Слава Тебе Господи!».

      Затем вокруг монастыря был совершен крестный ход. Осмелился ли о. Илиодор выйти за ворота? Сведения на редкость противоречивы. По словам полк. Семигановского и «Русского слова»