Илиодор. Мистический друг Распутина. Том 2. Яна Анатольевна Седова

смерть была воспринята илиодоровцами как подвиг. Даже вдова Ковалева во время похорон «поистине имела вид не печальный, но радостный», а через неделю о. Илиодор сказал: «умерли только некоторые из нас и умерли славной смертью».

      Но то было через неделю, когда ему разрешили проповедовать. Сейчас он осмелился только призвать народ к молитвенному поминовению новопреставленного Андрея, а сам мысленно обратился к покойному с просьбой. «Я стоял с вами над теплым прахом возлюбленного брата и просил его, чтобы он, когда предстанет перед лицом Всевышнего, рассказал, как нас несправедливо преследует лютый неприятель и как мы страдаем. … И, очевидно, брат Андрей рассказал все Богу».

      По-видимому, кончина несчастного богомольца глубоко потрясла о. Илиодора, часто вспоминавшего о покойном. На Пасху он призвал свою паству положить крашеные яйца на могилу Ковалева, которая после этого оказалась полностью покрыта разными приношениями. А после смерти Столыпина отказался служить по нему панихиду, сказав, что лучше отслужит ее по рабу Божию Андрею.

      Радость благой вести быстро уступила место тревоге. Ни обнадеживающие телеграммы друзей, ни снятие полицейской осады не гарантировали безопасность о. Илиодора. Синод еще не сказал своего окончательного слова, на вокзале по-прежнему ожидал экстренный поезд, а полк. Семигановский оставался в Царицыне. Наблюдение за подворьем продолжалось, и на праздничной службе в храме присутствовала, как выразился о. Илиодор, «нечистая сила», – полицейские чины, которые внимательно следили за происходящим, вставая даже на цыпочки, «как лютые звери на задние лапы».

      Всего через полтора часа после того, как о. Илиодор распустил своих караульщиков по домам, он снова вернулся в церковь, где оставались только самые близкие его приверженцы, и попросил их продолжать прежнюю тактику – ночевать в монастыре и выводить подозрительных. Вечером следующего дня эту просьбу повторили другие священники.

      Преосвященный Гермоген вновь забил тревогу, объясняя Синоду, что опасность ареста не миновала. 26.III владыка доложил, что надзор за монастырем, о. Илиодором и даже за архиереем продолжается, полк. Семигановский «и сейчас неотступно подстерегает иеромонаха Илиодора, чтобы арестовать его или посредством внезапного нападения на монастырь, или же способом выкрадывания при помощи переодетых казаков и сыщиков. Экстренный поезд для внезапного ареста иеромонаха Илиодора находится наготове в распоряжении Семигановского». Поэтому богомольцы и их пастырь пребывают сейчас в положении «узника, с рук и ног которого сняли на время железные цепи».

      Получив соответствующий запрос от обер-прокурора, министерство внутренних дел поспешило убрать злосчастный поезд и уверить Лукьянова, что опасения преосвященного не имеют под собой никакой почвы. Страх нападения на монастырь, – «очевидно, результат нелепых слухов, которые естественно распускаются при создавшемся в Царицыне ненормальном положении досужими людьми, – писал Столыпин. – Вагон