Замок без зеркал. Евгения Усачева

своему дару.

      – Ведь всё сложилось к лучшему. Не будь этого дара, ты бы, вероятно, не смогла поднять восстание.

      – Хм… Ещё неизвестно, чем всё закончится.

      – Я уверен, всё будет хорошо, и проблема разрешится, потому, что рядом с тобой правильные люди, и ты сильная. Всегда такой была.

      Она, казалось, не верила моим словам. И сокрушалась о прошлом. Она любила это делать.

      – Я… рада, что у меня был этот дар, и что жизнь сложилась так, а не иначе. Я понимаю, что всё, что произошло между мной и Эвклидисом на Земле, нужно было для того, чтобы раскрылись мои способности. Но… Неужели нельзя было как-то помягче со мною обойтись, не так, как обошёлся он? Он же… Просто продавил мою волю настолько, что я… перестала принадлежать себе, стала орудием в его руках. Он довёл меня до попытки самоубийства! Это как называется? Да я бы… могла, вообще, оказаться в психбольнице и провести в ней весь остаток своей жизни!

      – Ну не провела же. Крепости твоей психике не занимать!

      – Это сейчас я могу спокойно об этом говорить. Кажется, что ничего сверхъестественного и не произошло. А тогда…

      – Как же тебе всё-таки удалось избавиться от его гнёта?

      Она пожала плечами.

      – До сих пор не знаю. Но я чётко помню, что в один момент, когда казалось, что я больше не выдержу ни минуты, произошло кое-что… Ночью мне приснился Эвклидис. Однако не так, как обычно. Обычно он всегда снился мельком: я видела его то со спины, то сбоку, то, вообще, не видела, а лишь чувствовала, что он рядом. Но в ту ночь я увидела его лицо. Он смотрел на меня, не мигая, пронзительным взглядом, и молчал. А затем его лицо начало расплываться, будто его закрыли запотевшим стеклом. Я так поняла, что это ментальная стена закрыла меня от него. На следующий день я проснулась, и при мысли о нём не почувствовала ничего, будто его никогда не было в моей жизни.

      – Как думаешь, кто поставил эту стену?

      – Может, я сама, моё подсознание. Так дальше просто продолжаться не могло. У любой боли есть предел, дальше которого вытерпеть уже невозможно. Может, эту стену поставило Руководство. А может… Арсений… Он тогда как раз вышел со мной на связь. Совпадение? Не думаю. Но, сколько бы я не спрашивала, он неизменно отвечает, что ничего не делал.

      – Может, он сделал это неосознанно?

      – Может. Мне стало намного легче после этого, но… То, что было сломано внутри Эвклидисом, уже не срослось. Я так и не смогла жить, как все. Это, знаешь, как отрубить человеку руку, а потом надеяться, что он станет пианистом или скрипачом. Рана затянется, но то, что было утрачено, не восстановится уже никогда. Так и со мной…

      – Ты – не все. Ты – особенная.

      Девушка вновь усмехнулась каким-то своим мыслями.

      – Ладно! Всё! – спохватилась она, отводя взгляд от огня. – Больше не хочу вспоминать о прошлом, а тем более, сокрушаться о чём-то! Хватит! Извини меня за такой поток откровенности! Расскажи лучше, как ты сам поживаешь.

      – Да я… Как обычно… Новый Йар давно отстроили. Жизнь и быт асов наладились. Всё в порядке.

      Я